О том, как живется настоящей жизнью
Сейчас утро понедельника. (Сообщаю об этом, потому как начинаю гордиться собой за то, что всегда знаю, какой идет день недели, потому что мы так надолго и так безнадежно потеряли счет времени.) Виктор уже и вправду заспался.
Будить его у меня не хватает духу, потому как я понимаю, насколько вправду-вправду неловко ему спать в машине. Пусть даже ему, как мне, и не приходится делить ложе с Джексом. Но, опять-таки, и нет во мне шести футов пяти дюймов[32] росту. Так что он, наверное, почти всю ночь не спит. Так что, когда я проснулась (совсем не ранним утром), то не стала мешать ему спать дальше. Спешить нам было особо некуда.
Думаю, было время, когда я чувствовала, что мне надо торопиться. Это потому, что сидела во мне большая глупая фантазия, будто Ричард приедет сюда разыскивать меня. Будто бы он услышал оставленное мной на автоответчике сообщение и помчался к месту, где с ним познакомилась Лорри, и потом мы там увидим друг друга, и это будет нечто по-настоящему особенное.
Только я стараюсь быть более реалистичной. Вот теперь и не представляю, с чего это я так думала.
Ричард не хотел, чтоб я была рядом, даже когда я была рядом. Он даже не навестил меня еще раз, когда я лежала в больнице в Сан-Франциско. До которой было меньше часа езды от его дома. И мне всегда был слышен этот невидимый вздох, когда я звонила ему по телефону. И даже в тот самый раз, когда я оказалась у него на пороге, я знала: по правде, он не хотел, чтоб я пришла.
Так что, сколько я начинаю соображать, пора этому уйти.
Грустно. Но, думаю, не так грустно, как хвататься за что-то, что даже никогда не было правдой.
Я встала, вылезла из машины сзади, выпустила Джекса, чтоб он смог пописать. Старалась делать все как можно тише, чтобы не разбудить Виктора, и у меня получилось. Он спал себе по-прежнему.
Мы находились в той прелестной части Аризоны, которая и на пустыню вовсе не похожа. Здесь высоко, почти как в горах, только ровнее да по обеим сторонам дороги стоят леса. То и дело мимо проезжают машины, но, в общем, тут вполне тихо.
Джекс задрал ногу на ствол дерева и чуть не час так стоял. Ну, не по-настоящему, но вы понимаете, что я хочу сказать. Долго стоял. А потом, когда он управился, я сообразила, что и мне тоже приспичило, придется пописать в лесу. Раньше я такого никогда не делала, только вроде как большого выбора у меня не было.
Потом, после этого, мы просто немного прошлись вокруг. Ну, я прошлась. Джекс бегал вскачь.
И мне было радостно. Было такое чувство, словно я по-настоящему вышла в мир. Не то чтобы прежде я в нем не бывала. Я заходила в этот мир в Бейкере, только мне было жарко и о машине беспокоилась. Теперь я оказалась в мире более радостном и, насколько соображаю, этот больше такой, каким должен восприниматься. Ты просыпаешься, смотришь вокруг, прогуливаешься вокруг и думаешь: «Хмм». Так вот на что похожа эта часть страны, какую я никогда прежде не видела. Она прелестна.
А потом ты писаешь, зубы чистишь и что угодно, и – это твоя жизнь.
Я почувствовала, что у меня и в самом деле есть жизнь.
Я достала зубную щетку из багажника, который, к счастью, не запирался. По крайней мере иногда к счастью. Виктор просто закрывает его, перевязывая куском жгута. Там, в багажнике, стояла пара бутылок с водой, так что я отлила немного, чтобы почистить зубы, потом приняла лекарство и насыпала Джексу какого-то собачьего корма из большого пакета.
