Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Все же и эти беспощадные меры не сразу возымели свое действие. Волнения продолжались. Ночами убивали княжеских людей. Погиб даже прославленный герой Невской битвы — «новгородец Миша». И происходило это в то время, как во Владимире уже ждали татарские численники. Тогда, зимой 1259 года, был предпринят маневр «со лживым посольством». В город, сообщает летопись, возвратился из Владимира новгородский посол Михаил Пинещиниц и сообщил горожанам на вече ложную весть: «Аще не имеется по число (не подчинитесь переписи), то уже татарские полки из Низовской (Суздальской) земли» идут на вас[452]. Лишь эта прямая угроза нашествия и принудила новгородцев к покорности.
Вскоре в город прибыли «окаянные татарове» — переписчики, Беркай и Касачик «с женами своими и инех много». Однако, как только численники приступили к делу, по селам и волостям вновь вспыхнуло восстание черни. Люди отказывались «даваться в число». «И бысть мятеж велик в Новегороде и по волости», констатирует летописец. Ордынских чиновников начали истреблять так, что они потребовали защиты у князя Александра: «Дай нам сторожи, ать не изобьют нас». И князь действительно организовал эту защиту, приказав «стеречи их сыну посадничю (Семену Михайловичу) и всем детям боярским (дворянам) по ночам»[453]. Ясно, что подобное положение не могло устроить татар. Очень быстро их терпение кончилось. Они стали угрожать отъездом, что неминуемо повлекло бы за собой приход ордынских карательных войск. Да к тому времени, отмечают историки, и сама «новгородская знать вполне столковалась с численниками». Имеются в виду показания летописца о том, что бояре «себе делали добро, а меньшим людям зло», ибо размеры дани распределялись одинаково как на богатых, так и на бедных!»[454] Городская чернь и смерды, конечно, противились этой несправедливой раскладке, из-за чего, по словам летописи, новгородцы «издвоишася» на две враждебные стороны. Одни — «меньшии» (беднота) — собирались на Торговой стороне и готовили удар через Волхов на Софийскую сторону, другие — «вятшие», знать, дворы которой располагались именно на Софийской стороне, собирали ладьи, подготовляя нападение на Торговую сторону.
Но знать, конечно, сумела задавить выступление «меньших». Новгородцы «яшася по число» (согласились на перепись), и тогда «почаша ездити окаяньнии по улицам, пишючи домы»[455]. Завершив перепись и собрав положенную дань, численники «отъехаша» из города. Следом за ними покинул боярскую республику и князь Александр. Вместо арестованного и отправленного во Владимир Василия наместником в Новгороде князь теперь оставлял другого своего сына, Дмитрия, еще подростка…
Итак, Господин Великий Новгород признал власть татаро-монгольских завоевателей. Причем, подчеркивает исследователь, в это же самое время — 1257–1259 годах — пришел конец даже чисто номинальной независимости от Орды и Юго-Западной Руси, т. е. Галицко-Волынского княжества[456]. Не соглашаясь на перепись населения и осуществив несколько удачных боевых операций против небольших татарских отрядов во главе с Куремсой (1254 г.), Даниил Галицкий столкнулся затем «с опытным тысячником Бурундаем, который легко разбил его»[457]. И, в отличие от Александра Невского, все же уберегшего твердыню Новгорода, князь Даниил Романович Галицкий должен был подчиниться требованиям татар. Так же, как обязан был он срыть укрепления[458] главных городов своей земли, населению которой еще не раз пришлось перенести всю страшную тяжесть вторжений кочевников. Увы, папа римский своему «возлюбленному сыну» — «славному королю Даниилу»[459] так и не помог…
Отныне, пишет историк, Александр Невский, уже невзирая на непонимание многих современников, стал яростно пресекать «любое выступление на Руси против татар, любое осуждение татарского ига, расценивая подобные проявления «патриотизма» как самое опасное нанесение удара по своей внешней политике». Еще более последовательно, чем его отец, Александр Невский стал подчеркивать «вассалитет Руси по отношению к ханам внешними личными знаками внимания». Он ежегодно лично отвозил в Орду русскую дань. Так же как отец, «Александр совершает многомесячные путешествия в Монголию… лично наблюдая организацию войска, хозяйства, административного управления империи Чингизидов. Эти наблюдения только укрепят Александра Невского в правильности взятой его отцом и им политической линии в отношении Орды. Ее, эту линию, он и завещает фактически новой московской династии, родоначальником которой становится. Это линия на беспрекословное, полное подчинение требованиям Орды и выполнение всех ее условий. Мотивировалась она тем, что татаро-монголы как противник сильны, бесчисленны, необозримы. Бороться с ними как регулярным военным путем, так и путем «наскоков» — т. е. народных восстаний, саботажа их требований и т. д. — совершенно бесперспективное дело. Необходимо не подвергать Русь опасности уничтожения, а сохранять силы всечасно и всемерно. Надо, чтобы на Русь и ее народ работало только время…»[460]
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
