Она содрогнулась. Все ночные события были такими странными и необъяснимыми, они наползали одно на другое, и только сейчас она смогла ясно представить, какая судьба ее ожидала, не появись в последний момент князь.
Эмили вскочила.
— Князь! — вскричала она. — Князь! Великолепно, великолепно! Лучше и быть не могло!
Мистраль собралась было продолжить свой рассказ, поведать, как они заехали к князю, чтобы перевязать руку, как сэр Роберт разыскал ее и, сделав неверные выводы, вызвал князя на дуэль.
Но она поняла, как трудно ей будет все изложить. Ей придется объяснить, как она познакомилась с сэром Робертом, придется признаться, что она не раз обманывала тетку, встречаясь и разговаривая с ним. Ей придется рассказать, что во время дуэли сэр Роберт ранил князя и что сэр Роберт ей теперь вовсе не друг, а более близкий и дорогой человек.
Мистраль решила, что остальное она расскажет завтра, она дождется приезда сэра Роберта — а она знала, что он обязательно приедет, — и при его поддержке ей будет легче признаться во всем тете Эмили. Когда он рядом, она ничего не боится, но если она расскажет все сейчас, это только сильнее разозлит Эмили. Мистраль не составило труда промолчать: ведь тетя Эмили даже не предполагала, что у истории есть продолжение.
— Значит, князь спас тебя! — удовлетворенно повторила Эмили. — Я и надеяться на такое не могла. Он говорил тебе что-нибудь особенное?
— Он был очень добр, — ответила Мистраль, — и перевязал мне палец.
— А, ты поранилась, — с полным безразличием проговорила Эмили.
— Кажется, я напоролась на гвоздь в стене, — объяснила Мистраль. — Было сильное кровотечение.
— Если завтра палец будет болеть, покажись врачу. А сейчас тебе лучше пойти спать — у тебя усталый вид.
— Боюсь, я испортила платье, — извиняющимся тоном проговорила Мистраль. — Ведь оно самое красивое.
— Ничего страшного, — сказала Эмили. — У тебя много других. Завтра ты наденешь самое красивое платье из тех, что для утренних приемов — к нам обязательно заедет князь.
Мистраль собралась было сказать, что князь вряд ли заедет, так как он ранен, но промолчала. Она подождет до завтра, когда сэр Роберт все объяснит.
— Спокойной ночи, тетя Эмили, — тихо проговорила девушка.
Но Эмили не слышала ее. Она ходила взад и вперед по комнате, ее глаза горели, на губах играла слабая улыбка. Мистраль прекрасно знала это выражение. Оно означало, что тетушка обдумывает какой-то план, что ее обуревают тайные мысли, которые, казалось, всегда придавали ей силы и стойкости, делая ее более жизнерадостной, чем другие люди ее возраста.
Мистраль поспешила в свою спальню, обрадованная тем, что ей не пришлось отвечать на вопросы. Но она не стала сразу раздеваться. Она выглянула в окно и прошептала в ночной сумрак имя сэра Роберта. Она любит его, любит всем сердцем, каждой клеточкой.
Теперь она знала, к чему стремилась всю свою жизнь, о чем мечтала долгими темными ночами в Конвенте. О любви! О том, чтобы встретить человека, который полюбит ее и которому она сможет подарить свою любовь, человека, который будет защищать ее, кто даст ей столь необходимые покой и уверенность, сознание, что она кому-то нужна.
Она сложила ладони и прочитала благодарственную молитву. Как она могла сомневаться, что на все есть воля Божья? В последнее время, когда она была так обеспокоена странным поведением тети Эмили, ей казалось, что Господь покинул ее. Она спрашивала себя, не сделала ли она что-либо плохое после того, как покинула Конвент; но теперь она понимала, что все вело ее к тому мгновению, когда она смогла убедиться в любви сэра Роберта.
Бессознательно она готовила себя к этой любви, училась, развивала свои способности и корпела над книгами, которые давал ей отец Винсент, так как знала, что полученные ею знания помогут ей в будущем. И все же, несмотря на обширные познания, ей предстоит многому научиться. Она чувствовала, как в ней растет ощущение восторга при мысли, что она вернется в Англию, где родилась ее мать и где находится ее новый дом, в котором она будет жить после свадьбы.
Мысль о свадьбе заставила ее покраснеть. Но ей незачем смущаться. Она знала, что сэр Роберт намеревается сделать ее своей женой. Он придет завтра, как и обещал, и ей больше нечего будет бояться.
Мистраль не могла заснуть. Она разделась и легла в постель, но переполнявшие ее чувства не давали ей спать до рассвета. Когда первые лучи солнца стали пробиваться через шторы, она вышла на балкон. Ей вспомнилось первое утро в Монте-Карло.
Она была готова еще задолго до ухода в церковь, но, заглянув в комнату Жанны, она увидела, что та лежит в кровати, ее лицо серо, в руках четки.
— Ты идешь к утренней мессе? — спросила Мистраль.
— Я сейчас встану, — ответила Жанна, но Мистраль заметила, что ее лицо исказила гримаса боли.
— Не вставай, раз ты себя плохо чувствуешь! — быстро проговорила девушка. — У тебя очень усталый вид.
— Меня всю ночь мучили боли, — объяснила Жанна, — но страдания тела ничто по сравнению со страданиями души.
Последние слова Жанна проговорила еле слышно, и Мистраль увидела у нее в глазах слезы. Повинуясь порыву, девушка сказала:
— В чем дело, Жанна? Тебя что-то беспокоит. Я же вижу. Почему ты не хочешь довериться мне? Возможно, я помогу тебе.
Жанна покачала головой.
— Нет, нет, мадемуазель, вас это не касается. Не надо ни о чем спрашивать. Кроме того… ничего плохого не случилось.
Это было такой явной ложью, что Мистраль обиделась.
— Жаль, что ты не доверяешь мне, — сказала она.
Жанна взглянула ей в лицо и схватила Мистраль за руку.
— Вы молоды и красивы, мадемуазель. Вы добры. Я знаю. Я наблюдала за вами, когда мы вместе ходили в церковь. Вы дитя Господа. Умоляю вас, держитесь подальше от зла. На свете есть злые люди, мадемуазель, и если вы будете избегать их, вы сможете сохранить свою чистоту и святость, а именно этого и хочет от нас Всемилостивый Господь.
Жанна говорила очень страстно, и Мистраль поняла, что это каким-то образом касается ее самой, но как именно — она не имела понятия. Она только улыбалась Жанне и жалела, что не владеет волшебством, которое помогло бы расправить искаженное страданиями старое морщинистое лицо.
— Прошу тебя, не волнуйся за меня, Жанна, — наконец проговорила Мистраль. — Меня ждет нечто прекрасное, вернее, это уже происходит. Но я еще не могу рассказывать. Ты первая узнаешь, я обещаю тебе.
Наградой ей послужило засиявшее лицо Жанны. Счастье Мистраль отразилось в глазах старой горничной, но потом ее улыбка угасла, ее голос дрожал, когда она спросила:
— Это князь, дорогая моя?
— Нет, нет, — поспешно ответила Мистраль. — Это не князь, но все равно ничего не говори тете Эмили, прошу тебя.
