Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Для того чтобы я мог отпраздновать свою новую награду, мне на несколько дней дали отпуск, и я провел его с Джоан в Лестере. Тогда в последний раз до конца войны, мая 1945 г., я видел свою семью. Когда по завершении отпуска я поцеловал жену и детей, прощаясь с ними перед возвращением в Мангевэлл-Парк, у меня не было никаких предчувствий беды.
Глава 29
Теперь я возвращаюсь к началу своей истории, где рассказывал, как закончилась война для Дона Уолша, моего австралийского штурмана, и для меня. Дон и я подавленно сидели в бараке немецкой радарной станции и задавались вопросом, какое будущее нас ждет. Вскоре прибыли два офицера люфтваффе, чтобы доставить нас на автомобиле на близлежащий аэродром в Эсбьерге. Любые мысли относительно побега, имевшиеся у нас, пришлось отбросить, когда мы увидели, что в автомобиле находился также вооруженный солдат, бывший все время настороже. На аэродроме нас обыскали, и оберст люфтваффе коротко допросил нас. Затем нас отвели в камеры на гауптвахте.
Находясь в одиночестве, я в полной мере осознал тяжесть нашего положения. Больше всего меня волновало то, что Джоан в течение какого-то времени не будет знать, что я жив. Нас должны были объявить пропавшими без вести, со всей страшной неопределенностью, вытекавшей из этих слов. Это походило на дурной сон, но я знал, что бодрствовую. Помня о недавнем немецком злодеянии – расстреле 50 военнопленных из лагеря Stalag Luft III,[130] – я спрашивал себя, увидим ли мы когда-либо снова наши дома. Возможно, Гитлер в последние часы Германии уничтожит всех нас в своем безумном гневе. Эта неуверенность часто посещала нас до конца войны.
После беспокойной ночи нас разбудили и, дав на завтрак черную колбасу, сказали, чтобы мы приготовились к отправке. Под охраной двух немецких унтер-офицеров, вооруженных автоматами «шмайссер», нас на автомобиле доставили на станцию, где мы сели на поезд во Франкфурт-на-Майне, где находился главный центр люфтваффе для допросов экипажей союзнических самолетов. Частые остановки из-за воздушной тревоги сделали длинную и медленную поездку еще больше трудной. Эти остановки раздражали наших охранников, которые, казалось, считали нас лично ответственными за все последствия бомбардировок Германии. Гражданское население и солдаты кричали нам оскорбления. Мы были «воздушными бандитами», и нам угрожали насилием. Ночью в наше купе попытались ворваться несколько пьяных немецких солдат, поскольку остальные вагоны были переполнены. Наши охранники сказали им, что солдаты не могут сидеть вместе с нами. Мы были «английские свиньи». Солдаты, потеряв контроль над собой, пытались войти силой. Один из них выхватил штык. Впервые в жизни я почувствовал, как у меня стучат колени, и был вынужден сжать их руками, чтобы не позволить никому увидеть мой испуг. На мгновение показалось, что перед нами выбор: сидеть и с напряжением ждать, когда нас линчует приведенная в бешенство толпа, или выскочить из вагонной двери и быть застреленными в спину охранниками. Затем в купе прорвался и прокричал какую-то команду молодой солдат в черной униформе СС. Эффект был удивительным. Солдаты немедленно рассеялись. К неудовольствию нашей охраны, офицер сел рядом с нами, глядя на нас сверху вниз с презрением, словно говоря: «Так, англичане, вы должны быть благодарны мне за спасение своих ничего не стоящих шкур». Но что бы он ни думал, мы были благодарны ему за вмешательство.
Мы провели в поезде день и ночь, затем были доставлены в лагерь за колючей проволокой в предместьях Франкфурта-на-Майне – центр допросов. Нас снова раздели, обыскали и заперли в отдельных маленьких камерах. В каждой из них стояла деревянная кровать с соломенным матрацем, кишащим паразитами. Мы провели в этом центре приблизительно две недели, большую часть времени в одиночном заключении. Каждый третий или четвертый день нас доставляли на допрос к гауптману Коху. Этот умный, очень вежливый офицер-разведчик имел обширные сведения о моей служебной карьере. Очевидно, немцы черпали много полезной информации из британских газет и радиопередач, а также из сообщений посольств в таких нейтральных странах, как Ирландия, Португалия и Испания. Именно во Франкфурте я впервые увидел официальное сообщение о своем награждении второй пряжкой к одрену «За отличную боевую службу». Кох принес в мою камеру вырезку из английской газеты и сказал:
– Уинг-коммендэр, вот нечто такое, что вы захотите сохранить. Ваша страна высоко ценит вас. – Улыбнувшись, он вышел и оставил меня наедине со своими мыслями.
Нас также посетил один из адъютантов Геринга гауптман Каупиш. Он был приятен в общении и говорил на хорошем английском языке. Очевидно, он пытался выкачать из нас информацию. Он сказал нам, что вскоре на бомбардировщике «Юнкерс-88» продолжит вылеты против Англии, и попросил, чтобы мы сообщили ему, насколько эффективна система британской ПВО! Каким способом можно избежать наших ночных истребителей и зенитной артиллерии? Что он ожидал услышать от нас, я не знаю, но он показался удивленным, когда я посоветовал ему продолжать оставаться адъютантом у Геринга.
Во время одного из допросов в комнату вошел молодой офицер люфтваффе, и Кох представил его: «Уинг-коммендэр, это пилот, который сбил вас, лейтенант Шпрекельс. Вы стали его сорок пятой жертвой».[131] Это могла быть хитрость, чтобы сделать меня разговорчивым. Поскольку немецкий летчик и я не говорили на языке друг друга, все, что мы могли сказать, должен был переводить Кох, который был настороже. Пилот джерри носил на шее Рыцарский крест Железного креста,[132] одну из самых высоких немецких наград за храбрость. Он был ростом приблизительно 173 см и имел красивые темно-каштановые волосы. Шпрекельс показался дружелюбным и, пожав мне руку, выразил удовлетворение, что ни один из нас не был ранен. Из нашей очень стесненной беседы я сделал вывод, что Шпрекельс потерял родителей во время одного из массированных налетов Королевских ВВС на Гамбург, но сразу же подчеркнул, что не испытывает никакой злобы по отношению ко мне лично.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
