Книга Война в Арктике. 1941—1945 - Владислав Корякин

В атаках на союзные конвои немцы потеряли 33 подводные лодки. Необходимо отметить, что учет потерь подводных лодок с обеих сторон связан с целым рядом объективных трудностей. Если потери своих легко оценить после их невозвращения в базу, то о результатах атак на лодки противника можно судить лишь с долей вероятности, если не получено прямых доказательств, как это было на Северном флоте с потоплением немецких U-639 и U-362. Кроме того, в зоне взаимодействия нашего Северного флота и союзных ВМС возможны случаи, когда поврежденные англичанами немецкие подлодки окончательно добивались русскими, что трудно проверить в целом ряде случаев. Факт тот, что, в отличие от союзников, в борьбе с лодками противника у нас плохо использовалась авиация, тогда как большие потери наших лодок связаны с их использованием в прибрежной зоне, где особенно велика минная опасность. В этом случае подорвавшаяся лодка просто пропадала без вести — ее гибель не документировалось противником, что можно было бы выяснить по трофейным документам. Кроме того, мы не успевали вовремя реагировать на применение противником как тактических новинок («волчьи стаи»), так и технических (акустические торпеды, шнорхель), одновременно отставая от союзников в части применения оборонительных средств (гидролокаторы и радары).

Традиционно все эти недостатки исправлялись нашими рядовыми моряками с присущими им готовностью и отвагой, что неоднократно отмечалось союзниками, но одновременно вело к большим потерям. Вот почему сложившие голову на суше и на море за полярным кругом сраму не имут… Не забудем тех, кто погиб, защищая страну на суше, — 37 тыс. в 1941 году на Западной Лице и еще 6 тыс. в октябрьском наступлении 1944 года. Кстати, у немцев наблюдается обратная картина потерь — 23 тыс. в 1941-м и 30 тыс. в 1944 году — значит, мы чему-то научились.

Вместо авторского заключения остановимся на двух обстоятельствах, без которых наша книга была бы неполной. Первое принадлежит архангельскому историку М. Супруну: «Исчисление материальной помощи указывает на значимость ленд-лиза в победе… Эта помощь была нужна Советскому союзу ровно настолько, насколько союзники нуждались в Русском фронте… Кровь русского солдата… становилась своеобразной платой за оказанную союзниками помощь. Утрата в этой цепи одного из звеньев нарушала баланс сил, что вело к затягиванию войны» (Супрун, с 350 — 351). Автор согласен с такой концепцией, только жаль, что в истории поменять вклад участников в балансе Победы невозможно…

Второе обстоятельство относится к лидеру нашей страны. Удивительно, что человек с видением мирового лидера (ведь не случайно до войны его называли вождем мирового пролетариата, а после войны вождем прогрессивного человечества), определявший во многом реальную ситуацию в Арктике, по урокам Второй мировой войны в высоких широтах не сделал ни в Тегеране, ни в Ялте, ни в Потсдаме ни одной попытки объявить моря по трассе Северного морского пути наравне с Охотским морем нашими внутренними водами, к чему были все исторические основания и с чем наши союзники, поупиравшись, скорее всего, согласились бы. Тем более, что, спохватившись еще до создания НАТО, он предпринял гигантские усилия по военному освоению Арктики. Опять опоздал — похоже, его современные почитатели значительно преувеличивают способности своего кумира в части предвидения…

Вклад рядовых Арктики, наших солдат, матросов и полярников, неоднократно вызывавших удивление наших былых союзников, тем самым не был в достойной мере использован тогдашним руководством страны. Наш полярник сражался с противником, обладавшим несомненными профессиональными достоинствами, среди которых поэт отметил: «Да, враг был храбр, тем больше наша слава».