– Но у вас же есть сыновья…
– И я люблю их без памяти. Но я всегда тосковала о Саре. И меня до сих пор не покидает боль оттого, что я ее отдала… Моего первенца. Я никогда этого не забуду.
И передо мной вдруг предстала, несмотря на седые волосы и увядшую кожу, юная девочка Элинор, испуганная и одинокая. У нее не было выбора, и ей пришлось подчиниться матери.
– Мне жаль. Вы никогда…
– Я никогда больше ее не видела, а мальчики – они не знают о ней. И я не хочу, чтобы они узнали такое о своей матери. Узнали, что она была такой бессердечной и отдала их сестру. Вы поможете мне, не так ли? Пожалуйста! – умоляла меня Элинор, указывая на жестяную коробочку.
Могла ли я на самом деле помочь ей скрыть правду от Дэвида и его брата?
– Пожалуйста, – повторила она. Эта женщина, цеплявшаяся за клочки своего прошлого, пыталась сохранить самообладание. Я должна была сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ей.
– Что вы хотите сделать? – спросила я.
– Сад, – ответила она, глядя из окна кухни на лужайку за домом. – У Дэвида и Эвана было здесь такое счастливое детство. И у Элис и Кэллума тоже. Они играли на свежем воздухе, наслаждаясь летним солнышком.
– Это идеальное место для детей.
– А у Сары никогда не было такой возможности. Они забрали ее, думаю, в Корнуолл.
– Вам бы хотелось поместить ее вещи где-нибудь в саду? – осведомилась я.
– У ручья, – решительно ответила она. – Чтобы она могла быть около воды.
– Пойдемте прямо сейчас? – предложила я. – Дэвид уже выехал, а я знаю, что вам бы хотелось это сделать до его приезда.
– Да, – подтвердила Элинор.
Я убедила ее надеть мое темно-синее пальто из грубошерстной ткани и шляпу, а также подходящую обувь, чтобы ей было теплее.
Мы захватили с собой жестяную коробочку и пошли в конец сада. Я остановилась у сарая, чтобы взять лопатку.
– Здесь? – спросила я, указывая на место у кромки воды.
Элинор огляделась, словно пытаясь что-то вспомнить.
– У этого дерева, – сказала она, указывая на старый дуб в нескольких футах от нас. Я последовала за ней, и когда Элинор остановилась, начала рыть лопаткой мягкую влажную землю. Она наблюдала, как я выгребаю землю. Наконец получилась ямка глубиной в фут, как раз по размеру коробочки.
Она передала мне жестяную коробочку, и я положила ее в ямку.
– Я люблю тебя, Сара, – тихо вымолвила Элинор. – И всегда буду любить.
Я взяла ее за руку, и на этот раз Элинор сжала мою.
Я засыпала коробочку землей, так что теперь не осталось никаких следов нашего пребывания.
С дальнего конца сада донеслось слабое треньканье дверного звонка.
– Это Дэвид с Кэллумом приехали за вами, – сказала я.
– Значит, пора идти, не так ли? – Казалось, она совсем не помнит, что именно мы делали у ручья.
– Мама! – воскликнул Дэвид, когда я открыла дверь и он увидел Элинор. Морщины на его лбу сразу же разгладились. Он крепко обнял мать, и в сильных руках сына она казалась еще более маленькой и хрупкой.
– Ты всех нас так расстроила!
Кэллум с улыбкой смотрел на бабушку, и на его лице читалось явное облегчение.
– Слава богу, – сказал он. – И спасибо тебе, Амелия. Мы просто с ума сходили от беспокойства.
– Рада, что смогла помочь, – ответила я. – Я с трудом ее заметила на дальнем конце сада.
– В саду, бабуля? – обратился к ней Кэллум. – В ночной рубашке? Ты же могла заработать пневмонию. – Он укоризненно покачал головой.
– Я крепче, чем ты думаешь, – заявила Элинор. – И я не позволю командовать собой таким, как ты, Кэллум.
Когда она четко произнесла имя своего внука, мы все замерли. Глаза Дэвида затуманились слезами, и Кэллум незаметно положил руку на плечо отца.
– Я вернулась, – сказала Элинор, – потому что кое-что здесь оставила. А эта леди помогла мне найти. – Кэллум взглянул на меня в ожидании дальнейших объяснений. Я пожала плечами, словно тема была исчерпана.
– Сейчас не помню, что это было, – продолжала Элинор. – Однако приятно было снова увидеть ручей.
– Папа, я дам знать полиции, чтобы отменили поиски, – сказал Кэллум. – Ты хочешь посадить бабушку в машину?
– Я сама сяду в машину, большое тебе спасибо, – отрезала Элинор, поплотнее запахивая кардиган, который я ей одолжила. – Я устала от того, что вы мною командуете.
– Берегите себя, – сказала я. Она встретилась со мной взглядом, затем оглядела кухню.
– Мне здесь нравится, – сказала она.
Несмотря на то что были содраны прежние полосатые обои, убраны старые ковры, установлена новая мебель и заменены радиаторы, это был коттедж, который она знала. По-видимому, она чувствовала себя как дома.
– Элинор, у меня есть одна ваша вещь. Погодите минутку.
Я пошла в ванную и взяла медальон. Вернувшись в холл, я передала его Элинор. Ее пальцы сжали медальон.
– Спасибо, дорогая, – поблагодарила она. Мне показалось, что она узнала эту вещь.
Она шла впереди с моей мамой, в то время как Кэллум разговаривал по мобильнику с полицией. Я поймала Дэвида за локоть, когда он собрался уходить.
– У меня появилась одна идея, – сказала я. – Не хотели бы вы с семьей прийти к нам встречать Рождество? Кажется, Элинор чувствует себя здесь как дома, а вы с Кэллумом уже члены нашей семьи.
Дэвид улыбнулся.
– Спасибо. Думаю, мы все с радостью примем это приглашение.
Мне казалось, что я слышала, как отъезжает машина, но через пару минут в дверь снова позвонили. Мама, подумала я. Наверно, что-нибудь забыла.
Когда я увидела, кто это, мое сердце остановилось на какую-то долю секунды. Без этого человека моя жизнь не была полной. Сейчас я точно знала, что он и есть мой дом.
– Привет, Амелия, – сказал он.
– Джек! Входи.
Наверно, я знала, что в какой-то момент он вернется и мы еще побеседуем. Но когда он стоял сейчас передо мной, после шести недель, проведенных врозь, меня захлестнули эмоции.
Я так хотела, чтобы он вернулся, но теперь, когда он был здесь, не знала, что сказать. Как же мне исправить свои ошибки? Что сделать, чтобы все стало между нами по-прежнему?
Я повела его в гостиную, и мы уселись рядом на нашем старом диване.
– Здесь все стало по-другому, – улыбнулся он.
– Да, все, кроме этого, – ответила я, проведя рукой по нашему дивану.
У нас не было денег, чтобы его заменить, да мне этого и не хотелось. Диван напоминал об Эддисон-роуд и нашей прошлой жизни.
