Я прибыл сюда 9 января. Из нашего полка я пока не видел никого. Моя рана стала хуже. Сильно повреждена большеберцовая кость. На ногу наложили гипс. Во время перевозки рана воспалилась. До вчерашнего дня у меня держалась температура 39,7 градуса. Сегодня мне стало лучше. Надеюсь, что я быстро выздоровею и меня сразу выпишут из госпиталя.
Перевозка по железной дороге была очень тяжелой. После отъезда из Калуги в товарных вагонах, нас к полудню выгрузили с поезда. Дальше мы поехали в открытых грузовиках. Через час нас привезли в холодную школу. Здесь мы провели два дня без горячей пищи. Потом на трофейном русском санитарном поезде нас повезли в Вязьму. В Вязьме мы 89 часов пролежали на вокзале. За это время нас несколько раз бомбила русская авиация. Наконец, нас погрузили в немецкий санитарный поезд, прождавший нас на станции 48 часов. Но и в этом поезде было мало удобств – обычный скорый поезд 3-го класса с тремя ярусами полок. В каждом отсеке два солдата лежали на полках, а третий – в проходе на полу. Медицинского персонала не хватало. 3 января мы выехали из Вязьмы, а сюда прибыли только 9 января. Остановки в пути по 4 – 10 часов не были редкостью.
В конце письма я очень прошу вас, господин полковник, затребовать меня в свой полк после того, как меня выпишут из госпиталя. Думаю, что меня признают годным к строевой до того, как для вас сформируют новое пополнение.
Очень прошу вас, господин полковник, передать мой привет всем господам офицерам полка.
Приложение 19
16 января 1942 года
Резервный госпиталь
Трептов/Рега,
Хаус-Мюнхен
Глубокоуважаемый господин полковник!
Из госпиталя «Трептов» передаю свой искренний привет господину полковнику.
5 января, после утомительного 12-дневного путешествия, меня доставили сюда с заболеванием почек, возникшим после гнойной ангины, и с сильной болью в оперированном левом коленном суставе. Правду говорят, что беда не приходит одна! По приезде сюда меня поразил еще и грипп с сильнейшей головной болью, такой, что я с момента приезда пока не могу самостоятельно встать с постели. Тем не менее я не оставляю надежды, что уже через несколько недель буду здоров и смогу присоединиться к моему полку.
Встретили нас в госпитале не слишком приветливо. До нашего поступления сюда этот госпиталь занимался лечением душевнобольных, которых перевели отсюда всего за пару недель до нашего прибытия, и, кроме коек, здесь нет никакого оборудования для лечения раненых и больных. Побыв здесь некоторое время, мы также поняли, что здесь не хватает порядка и боевого духа, к которому мы так привыкли в действующей армии, что сильно сказывается на соблюдении распорядка дня и режима. Хочу привести только один, но очень красноречивый пример, который характеризует ситуацию в госпитале. По прибытии нам приказали сдать на обеззараживание наши личные вещи. Нас уверили в том, что ни одна вещь не пропадет, так как все они будут храниться в индивидуальных мешках. Тем не менее, получив назад эти мешки, многие из нас обнаружили пропажу ценных вещей.
По поводу моих пропавших вещей (среди прочих: замшевых перчаток и сигарет, присланных мне на фронт женой) я подал заявление на имя главного врача госпиталя.
14 декабря, незадолго до нашего отступления из Плешивки, я поручил нескольким солдатам 2-го батальона нанести на топографическую карту воинское кладбище 1-го батальона в Желудевке, так как мне думается, что позже мы обнаружим могилы наших товарищей совсем не в том виде, в каком мы их оставили. Поиск и обнаружение кладбища можно будет облегчить этим планом, который я прилагаю к письму господину полковнику. 14 декабря на этом кладбище было похоронено еще трое солдат, которые не вошли в список похороненных. Я надеюсь, что полк получил наконец возможность заслуженно отдохнуть! Вчера я читал в «Фёлькишер беобахтер», что в районе Калуги были отражены мощные атаки русской кавалерии. Участвовал ли в этих боях наш полк? Я просил знакомых из штаба полка регулярно писать мне о том, что будет делаться в полку.
Разрешите мне, господин полковник, пожелать на будущее вам и вверенному вам полку солдатского счастья!
…Остаюсь вашим, господин полковник, преданным слугой
(подпись) Рейнгард Шаберик, фельдфебель
Приложение 20
20 марта 1942 года
Россия
Глубокоуважаемый господин генерал!
Осмелюсь доложить вам, господин генерал, что 17 марта я, вместе с лошадьми, был переведен во второй эшелон, в обоз 3-го батальона под начало господина ветеринара Хауберта. Я рассчитывал, что здесь лошади получат лучший корм, но я ошибся. Здесь животные едят столько же сена, сколько и на прежнем месте. Овса здесь совсем мало. Достаточно сена тоже бывает отнюдь не каждый день. Но посмотрим, что будет дальше. Правда, здесь очень хорошая конюшня. Здесь находятся также лошади обер-лейтенанта Эберхардта[184]. Конь господина капитана Форпаля тоже здесь, как же «Орлов» не хотел здесь оставаться! В последнее время многие лошади вышли из строя по причине слабости. Клевер и Орион тоже едва ли долго протянут, если оставить их в России. Вчера я раздобыл для них мешок овса, порадовал несчастных животных. Они выдержат, если будет достаточно сена и клевера. В остальном с ними не происходит ничего особенного.
Очень прошу вас, господин генерал, передать мой сердечный привет уважаемой фрау Хоссбах, фрейлейн Сигрид, Эрнсту, Фридриху Вильгельму и обер-ефрейтору Георгу Лозе. Мы – я, Клевер и Орион – много раз кланяемся вам, господин генерал, и с нетерпением ждем того дня, когда господин генерал наконец заберет нас отсюда.
подпись: Вёльбир[185], обер-ефрейтор
Библиографический список источников
Adam А. Erinnerungen des Schlachtenmalers. Herausgegeben von Luitpold Adam, Ebenhausen bei München, 1942.
