На вершине Капитолия я поднялся по ступеням огромного храма Юпитера. Низкий дымный огонь горел на алтаре, стоявшем у дверей храма. Внутри грозную статую бога освещало множество тусклых масляных ламп.
Вытащив меч, я отрезал маленький локон своих волос и бросил его на угли алтаря. Когда он зашипел и задымился, я воззвал к богу, воспользовавшись одним из множества его имен.
– Юпитер Тарпейский, карающий клятвопреступников, лжесвидетелей и предателей, услышь меня! Законы человека и общества твоего священного города терпят неудачу, и я должен действовать от твоего имени. Если мои дела тебе не по нраву, накажи меня, как пожелаешь.
Я сделал все, что мог. Спустившись по ступеням, я пересек широкую площадь, которая тянулась до обрывистого южного края Капитолия, нависающего над триумфальной тропой. Там я стал ждать. Я знал, что в храме должен быть по меньшей мере один служитель, присматривающий за лампами, но если не брать его в расчет, я как будто получил всю вершину холма в свое полное распоряжение. Потом вспышка молнии высветила человека, с трудом поднимающегося по тропе. Закончив подъем и выйдя на площадь перед храмом, он остановился и огляделся по сторонам.
– Здесь, Луций, – сказал я.
Человек повернулся, и я увидел блеск его зубов, когда он ухмыльнулся. Он медленно подошел ко мне. Как и я, Бестия надел темный плащ и под ним казался больше, чем запомнился мне. Капюшон его был опущен, поэтому я не видел почти ничего, кроме глаз и зубов.
– Меня удивляет, что ты и вправду пришел один, – сказал я.
– Я знаю, что ты человек слова, Метелл, и не жду, что мне понадобится помощь. Это было самое странное письмо, которое я когда-либо получал: «Убийство, отравление, предательство, святотатство. Нынче ночью я буду наверху Капитолия – один. Встреться со мной там, наедине, или увидишь меня в суде». Восхитительная краткость.
– Я всегда гордился своим прекрасным прозаическим стилем. Ты не против того, чтобы ответить на несколько вопросов, прежде чем мы начнем?
Мой противник посмотрел вверх.
– Ты не будешь задавать их долго, а? Начинается дождь, а я терпеть не могу мокнуть.
– Я буду краток. Все это было делом рук Помпея?
– Конечно, нет. Ты же знаешь, как служат великим людям, Деций: старайся делать то, чего они хотят, особенно выполняй самые неприглядные задачи, не дожидаясь, пока тебя об этом попросят. Тогда их руки останутся чистыми, но они будут сознавать, сколь многим тебе обязаны.
– А твой отвратительный ведьмовской культ? Как ты впутался в такое дело?
– Деций, в Италии есть много тайных религий, и я посвящен в несколько из них. Темные боги куда интереснее олимпийской компании. Поклонение им дает настоящее личное переживание вместо коллективной гражданской церемонии государственной религии.
– Я бы сказал, что ты мало уважаешь богов, – заметил я. – После того как ты швырнул Аристона со Свайного моста. А особенно болезненно я воспринимаю то, что ты послал людей убить меня во время Сатурналий, когда нельзя даже казнить приговоренных к смерти. И почему у тебя такие скверные головорезы?
Мой собеседник пожал плечами.
– Я небогат. Все по-настоящему хорошие головорезы работают на Милона или Клодия, поэтому я не смог нанять их, и мне пришлось пустить в дело жителей предместий, которые не знают, как я выгляжу. Теперь ты скажи кое-что: как ты обо всем догадался?
И я рассказал, в чем стоящий передо мной мужчина допустил промашки.
– Пусть это послужит для меня уроком, – сказал он, печально качая головой. – Всегда начисто заметать следы, даже если ради этого придется совершить еще несколько убийств.
Гроза быстро надвигалась. Молнии вспыхивали почти непрерывно, и ветер так сильно хлестал по сухим листьям вокруг нас, что они больно обжигали, попадая по лицу и по рукам. Я расстегнул плащ и дал ему упасть.
– Давай покончим с этим, – сказал я, вытаскивая меч.
Мне пришлось повысить голос, чтобы меня можно было услышать сквозь шум ветра.
Бестия снова ухмыльнулся.
– Итак, у нас будет собственная маленькая мунера? Здесь, на священной земле? Разве ты не боишься, что Юпитер прогневается?
– Если прогневается, он сможет сразить нас обоих. У него наготове множество боевых припасов.
– Так и есть. Что ж, я пришел один, Деций, но пришел подготовленным.
Кальпурний откинул капюшон, и я увидел, что на нем шлем. Потом он уронил плащ. У него был щит – маленькая квадратная парма, какие носят гладиаторы-фракийцы. Кроме того, Бестия надел кольчугу и поножи. Неудивительно, что он выглядел таким громоздким.
– На этот раз твоего маленького цестуса не хватит, чтобы перевес оказался на твоей стороне, Деций. Жаль, у нас нет эдитора[66], который дал бы сигнал к началу…
Я вытащил из-за ремня цестус и натянул его на руку.
– Пусть Юпитер решит, когда начинать. При следующем ударе грома.
Несколько секунд мы напряженно ждали, а потом яркая молния полыхнула так близко, что почти сразу вслед за этим грянул гром. Мы атаковали друг друга прежде, чем на звук ответило эхо.
Бестия наступал, высоко подняв и далеко выставив щит и низко опустив меч, большой легионерский гладий: он держал его у правого бедра, слегка направив острие вверх. Я сделал резкое движение своим меньшим мечом, целя ему в глаза, чтобы заставить вскинуть щит – и тут же нанес колющий удар вниз, пытаясь попасть в бедро над поножами. Он легко блокировал удар, опустив щит и в то же время сделав могучий выпад клинком в попытке выпотрошить меня. Я втянул живот и крутнулся вправо, разминувшись с его мечом всего на дюйм.
Особенно яркая вспышка на миг ослепила нас обоих, и я отпрянул, чтобы оказаться вне досягаемости меча противника.
Теперь дождь начинал лить всерьез, и при свете следующей вспышки я остановился, чтобы левой рукой подхватить свой плащ. К счастью, мои пальцы в цестусе были достаточно подвижны для такого маневра. Бестия напал, когда я нагнулся, и я неуклюже отпрянул, уходя от его полосующего клинка, но он ударил щитом и вскользь попал мне сбоку по голове.
Я упал на плиты и пнул, сбив его с ног. Бестия с грохотом рухнул, а я поднялся и тут же ринулся на него – он же, привстав на колени, отчаянно вскинул щит.
Я нанес удар поверх щита, пытаясь попасть ему в шею над кольчугой, но щит в последнее мгновение отбросил в сторону острие меча, и вместо этого оно угодило ему в плечо как раз над коротким железным рукавом.
Тем временем меч Кальпурния снова нацелился мне в живот, и я отбил клинок плащом, но меч рассек и плащ, и тыльную часть моего предплечья. Я отпрыгнул назад, бранясь, а мой враг тем временем кое-как встал – и тут еще одна молния на время ослепила нас. Я воспользовался передышкой, чтобы пошевелить пальцами левой руки и убедиться, что порез не искалечил меня. Бестия был быстрым, сильным, отлично натренированным и хорошо вооруженным, и для меня все могло закончиться очень-очень скверно.
