Разрезом глаз своих мне сердце обручила. Круг танца, нежности горнило. Мне кажется, что я не жил ни дня, Когда твои глаза не видели меня.
Не позволяй мне быть тобой забытым, Не позволяй мне раствориться в мире. Мне страшно стать лишь этими стихами, Лишь этим небом многоликим стать.
Он повторял ей без устали: «Знаешь, я люблю тебя. Ужасно люблю. Нет никого, кроме тебя. Обожаю тебя. Мое прелестное создание. Моя единственная. Только ты одна волнуешь меня. Ты одна, кого я люблю всем своим существом». Ее тело требовало того, что обещали его речи, но член его был вял. Она попыталась помочь ему, но он вдруг впал в безудержный смех, а затем разразился рыданиями. Ему скоро тридцать, а он — старик, ничего не хочет, не может. Ему кажется, что все лучшее у него позади, он исписался, его душа больше не родит лучших стихов…
И вскоре Поль исчез. Уехал. Куда? Никто не знал. Может, он решил совершить акт творческого самоубийства? Его неожиданный отъезд друзья-«дадаисты» посчитали символичным. Их кумир Артюр Рембо после выпуска сборников «Озарения» и «Сквозь ад» тоже без объяснений «ушел в никуда», таким образом окончательно порвав с творчеством. А может быть, Поль захотел узнать, каков он есть сам по себе без влияния извне? Отделить себя от будничной жизни: от продажи земельных участков и творческих дискуссий, от кабаков и кокоток, от творческой вольницы и обязательств перед семьей. Выставить полотно из рамы. Вынуть себя из привычного окружения.
Или его вынудила оставить Париж его русская ведьма, загадочная и тревожащая жена, его «женщина-праздник», которая предпочла своему мужу-поэту любовника-художника? Эта коварно-чувственная колдунья — палач, уничтоживший поэта.
Обвинить покинутую женщину — нет ничего проще. Гала не может защититься, у нее нет права голоса. Все презрение — ей. Без денег, с проклятиями Клемана Гренделя, с ненавистью Андре Бретона, Луи Арагона, Тристана Тцара, с ребячливой отстраненностью Макса Эрнста, она оказалась безоружной перед своим одиночеством.
Любила ли она Макса? Она уверена — нет, никогда. Это Поль испытывал к Максу чувство восхищения, граничащего с обожанием. Он находил с этим странным мужчиной-ребенком полное взаимопонимание, слияние поэтических порывов. Именно Поль стремился к полному переплетению через общее творчество, совместный быт, полигамию. Его сексуальность, сначала робкая и чуть ли не чопорная, разбуженная вырвавшимся на волю воображением, требовала все новых и новых стимулов. Именно Поль настаивал на их тройственной семье. Гала была для этих двух таких неординарных мужчин только посредником в их тесном союзе. Что может быть большей жертвой, чем отдать свою любимую другому мужчине? Жертва или полное доверие? Или боязнь самому дойти до края?.. Может, посредством общей женщины Поль и Макс любили друг друга, а она была столь слаба, что уступала их желаниям и требованиям своей собственной плоти зрелой тридцатилетней женщины?
Как бы то ни было, любовь втроем измучила ее до крайности. Она — женщина ОДНОГО мужчины. Пусть и отчаявшегося, разочарованного, опустошенного.
У отчаянья крыльев нет, И у любви их нет, Нет лица, Они молчаливы, Я не двигаюсь, Я на тих не гляжу, Не говорю им ни слова, И все-таки я живой, потому что моя любовь и отчаянье живы.
Эти строки из нового сборника «Умирать от того, что не умираешь» подсказали Гала: жди и будь готова протянуть руку помощи, чтобы в который раз спасти мужа от его же собственных страхов.
И на этот раз она не ошиблась. Поль в Индокитае. Островитянки со своими безыскусными ласками не смогли вдохнуть в него новые силы. Он зовет свою жену, он ждет от нее новых жертв. И вот после четырех месяцев разлуки Гала, Макс и Поль воссоединились. Но тут же, в Сайгоне, их трио распалось. Макс удалился в одиночестве, и Гала с Полем возвратились в Париж вдвоем.
На корабле, возвращающем их из Индокитая, у нее возникла иллюзия, что Поль готов принять их дуэт как высшее откровение. Они снова были вместе. После слез и рыданий к нему вернулось его мужское желание. Он снова стал радоваться ее поцелуям, ласкать ее тело. Они как будто вновь один через другого открывали самих себя.
В Париж Гала вернулась иной женщиной: сильной, до отчаяния смелой. Она приняла решение. Если Поль не откажется от своих эротических эскапад на стороне, она пойдет на поиски того, для кого станет неповторимой. Ей опостылело быть одной из многих. Пусть Поль считает ее лучшей, она может быть только ЕДИНСТВЕННОЙ. Ее терпение иссякло, у нее нет сил иметь дело с вечным подростком, переживающим один за другим кризисы взросления. Ей нужен взрослый мужчина. Мужчина не ищущий — знающий, что она одна такая, она незаменима, несравнима, она — все, что ему нужно. Она не могла больше допустить, чтобы вновь начался тот цикл, который они прошли со многими потерями. И если Поль снова пойдет по тому же кругу, она найдет силы вырваться и изменить траекторию своей жизни.
По возвращению в Париж Поль вернулся в клетку своих постоянных связей. Элюар стал завсегдатаем кафе «Сирано» на площади Бланш, где собирались приверженцы нового течения — сюрреализма, восстановил отношения с Максом. Гала лишила Эрнста своей любви, но Поль не может отказаться от мечтаний воссоединиться с братом по духу. В сборнике «Вместо молчания» Элюар и Макс снова вместе.
Элюар:
Подрумянивать дьяволицу Она бледнела Она жила чтоб забыться
На площади заблудиться в тумане Лицо ее манит все обволакивая вокруг
Заставить смеяться некую Что если она из камня? Будет обвал.
И иллюстрации — быстрые рисунки Эрнста — портреты Гала, вереница лиц: без тени умиления, без какого-либо намека на нежность. Не дружелюбие и очарование — но только пронзительная злость. Макс отвергнут и мстит?
