Энтузиазм и смятение сменяли друг друга в зависимости от состояния здоровья. Хичкок внезапно сообщил Ллойду, что они должны прервать работу над сценарным планом и сразу приниматься за полный сценарий. «Только не я, – ответил Ллойд. – Не думаю, что мы готовы». Лицо Хичкока исказилось от обиды – он посчитал это предательством. «Он просто отгородился от меня, – рассказывал Ллойд, – словно мы никогда не были знакомы. Имел право».
На следующий день Ллойд вернулся в кабинет Хичкока, где тот сидел со сценарным планом в руке.
– Я действительно хочу работать с вами, – сказал он.
– Не беспокойтесь, я справлюсь сам.
Возможно, именно в это время Хичкок позвонил в Лондон Энтони Шафферу, автору сценария «Исступления». Сначала он извинился, что не пригласил его работать над «Семейным заговором». Потом, как рассказывал Шаффер, тон Хичкока изменился. «Тони, все меня предают! Все меня бросают! Ты должен приехать и спасти меня! Я совсем один!»
Осенью 1978 г. он упал. Поскользнулся на коврике, лежавшем на мраморном полу ванной, ударился о дверь, а потом о стену. Его отвезли в больницу, но никаких повреждений не обнаружили. Тем не менее во всем доме установили поручни, и Хичкок начал пользоваться тростью.
В декабре к работе над «Короткой ночью» Хичкок привлек еще одного сценариста. Дэвид Фримен в «Последних днях Альфреда Хичкока» (The Last Days of Alfred Hitchcock) вспоминает, каким он увидел режиссера в их первую встречу: «Маленький, ростом метр шестьдесят пять, если не меньше, с почти гладкой кожей. Очень толстый». Первый разговор как будто сложился не очень удачно: «По правде говоря, я почувствовал неловкость. Мне начинало казаться, что он не знает, зачем я пришел». Но это была старая уловка Хичкока – говорить о чем угодно, только не о фильме. У Фримена сложилось впечатление, что режиссер таким образом надевал на себя публичный образ «непостижимого». Он был таким же застывшим, как лица на горе Рашмор.
Когда они наконец перешли к обсуждению фильма, Хичкок засыпал его техническими вопросами. Ему нужно знать точную топографию окрестностей тюрьмы Вормвуд-Скрабз, из которой сбежал Блейк. Когда включается уличное освещение? Есть ли объезд у главной дороги? Когда ему не понравилась одна из идей Фримена, он произнес свою стандартную фразу: «Нет, так бывает только в кино». Похоже, больше всего его интересовали сцены сексуального характера. «Да, да, это сработает. Очень волнующе». Ходили слухи, что на этом этапе жизни он приставал к женщинам из своей съемочной группы и что одной или двум секретаршам заплатили за молчание. Вполне возможно, он постепенно дряхлел и утратил осторожность.
Его часто мучили боли в суставах, и для облегчения страданий ему все так же требовались инъекции кортизона, но Фримен во время одного из своих визитов на Белладжо-роуд заметил «на бюро напротив кровати полсотни флаконов с таблетками». Фримен также обратил внимание, что Хичкок начал пить бренди, которое держал в пакете из коричневой бумаги и прятал в ванной, примыкавшей к кабинету». Хичкок «жадно обхватывал губами стеклянное горлышко, откидывал голову назад, так что разглаживались его несколько подбородков, и одним большим глотком вливал бренди себе в горло».
Боль была не единственной причиной для выпивки. Другой причиной был страх. Личный секретарь Хичкока, Пегги Робертсон, рассказывала Фримену, как перед встречей со сценаристом он признался ей, что «не в состоянии продолжать». Он беспрерывно повторял ей: «Как вы думаете, когда я уйду? Когда?» Редкие визиты старых друзей, казалось, усиливали его страдания. Ингрид Бергман вспоминала, как Хичкок «взял мои руки в свои, слезы потекли у него по щекам, и он сказал: «Ингрид, я скоро умру». Известия о смерти современников тоже вызывали у него слезы – возможно, это была не только печаль, но и истерика. Когда к нему пришел Хьюм Кронин, они просто держали друг друга за руки и плакали.
Вариант сценария, написанный Фрименом, был закончен весной 1979 г., однако он оказался мертворожденным. Были предприняты осторожные шаги по подготовке к съемкам «Короткой ночи». В Хельсинки, где планировалось снимать бо́льшую часть материала, отправили группу для подбора натуры, сделали раскадровку. Начался подбор актеров. Клинт Иствуд? Шон Коннери? Хичкок возился со сценарием.
Но бесконечно притворяться было невозможно. Хичкок позвал к себе в кабинет старого знакомого Хилтона Грина и попросил «пойти к Лью Вассерману и сказать ему, что я иссяк».
«– Что значит иссяк?
– Я больше не буду снимать».
В другой версии он сказал: «Я не могу снять эту картину. И больше никогда не буду снимать». В любом случае Хичкок понимал, что произносит свой смертный приговор. И никто не мог его переубедить.
В марте 1979 г. Американский институт кино присудил Хичкоку почетную награду «За достижения всей жизни». Хичкок не радовался церемонии, больше похожей на дорогие похороны; до самой последней минуты он отказывался сотрудничать с представителями института, а все торжество просидел с отсутствующим видом. Лицо у него было обрюзгшим, а сам он был очень толстым и с трудом добрался до своего столика. Казалось, Хичкок не замечает, что происходит вокруг. Тем не менее у него хватило сил на короткую и изящную речь. «Я прошу разрешения назвать по имени только четырех человек, которые больше всего любили меня, ценили и поддерживали, которые все это время со мной сотрудничали. Первый – это режиссер монтажа, второй – сценарист, третий – мать моей дочери Пэт, четвертый – превосходная кухарка, которая творила чудеса на домашней кухне. И всех их зовут Альма Ревиль». В последний момент Альма все же смогла приехать на торжественную церемонию. В последний раз Хичкока окружали старые друзья, среди которых были Ингрид Бергман и Кэри Грант. Все они пришли попрощаться.
Два месяца спустя Хичкок остановил работу над «Короткой ночью» и объявил персоналу, что закрывает свой офис и ликвидирует компанию. Он никого не предупредил заранее, хотя большинство, наверное, предвидело такое решение, и никак не позаботился об их будущем. Некоторые долго не могли простить ему это последнее проявление невнимательности и эгоизма. Какое-то время он еще приходил в студию, как будто ничего не произошло.
Фримен вспоминал, что «он нашел нового секретаря и возобновил свои ритуалы, освободившись от необходимости притворяться, что он снимает фильм, или от ловушек власти и авторитета». Но пантомима длилась не очень долго. Хичкок появился на публике в начале 1980 г. на приватной церемонии в звуковом павильоне, где ему вручили свидетельство о рыцарском звании, пожалованном ему английской королевой. Когда его спросили о том, почему этой чести ему пришлось ждать так долго, он ответил: «Наверное, она забыла». Больше сказать было нечего.
Хичкок медленно угасал. Постепенно утратил интерес к окружающему миру. Отказывался от еды и пищи. Был холоден и даже враждебен с посетителями. Кричал на врача. Отворачивался к стене. Казалось, он забыл об Альме. Он снова лежал в одиночестве, в темноте, и серп смерти неумолимо спускался к нему. Хичкок умер от почечной недостаточности утром 29 апреля 1980 г. Его тело кремировали, а пепел развеяли над Тихим океаном. Альма какое-то время пребывала в растерянности, а затем укрылась в мире, где он был еще жив. Она умерла в 1982 г.
