Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
С некоторого времени сотрудники ведущих отделов Пятого управления, разбираясь с диссидентами и возмутителями национального спокойствия, стали замечать одну тенденцию: в стране росли коррупция и казнокрадство. Все чаще следы вели в партийный и государственный аппарат.
Однажды начальник отдела по борьбе с национализмом докладывал о ситуации, сложившейся в одной из северокавказских республик. В центре националистических всплесков оказался ученый из местной Академии наук. От него тянулись нити к кругам интеллигенции, жадно внимавшей теориям национальной исключительности. Сообщения агентуры, прослушивание телефонных разговоров высветили не только националистическую суету. Чекистам открылся другой, параллельный мир. Оказалось, что этот ученый-«националист» был еще и активным игроком другой сети – предпринимательско-криминальной. Нити от нее тянулись к первым лицам республики – председателю Совета министров, председателю Верховного Совета и к одному из бывших секретарей обкома партии. В агентурных материалах и данных «прослушки» все чаще мелькали их имена. Национализм оказался тесно повязан с коррупционным криминалом.
Бобков приказал готовить записку в ЦК КПСС. Потом у него был тяжелый разговор в отделе организационно-партийной работы ЦК партии. Только с санкции отдела можно было открывать следствие в отношении руководителей республики, погрязших в коррупции. Санкцию не дали.
Не единственный был случай. Партия своеобразно берегла свои кадры.
В самом начале 80-х КГБ Узбекистана, следуя указаниям тогдашнего председателя Комитета государственной безопасности СССР Андропова, вскрыло крупную сеть «хлопковых» дельцов. С них началось известное «хлопковое» дело. На оперативной схеме пирамида подпольных миллионеров резво стремилась вверх, захватывая все новые пласты замаранных руководителей. Окрыленный успехом председатель республиканского КГБ Мелкумов приказал организовать выставку изъятого и конфискованного. Под экспонаты отвели вместительную комнату. А потом Мелкумов пригласил первого секретаря ЦК компартии республики Рашидова, секретарей и членов бюро ЦК посмотреть эту уникальную экспозицию. Увиденное впечатляло: слитки золота, мерцающие камни, браслеты, кольца, цепи и цепочки. Россыпи и кучи их искрилось вызывающей наглостью. Мелкумов пояснял: когда, у кого, сколько и как изъято.
Рашидов, который только что преподнес члену Политбюро ЦК партии Кириленко шубы из уникального каракуля для его жены и дочери, ушел озабоченный. Становилось ясно, чекисты «выходили» на деятелей республиканского масштаба. Оперативные разработки уже касались того круга, в котором упоминались секретари райкомов и горкомов партии. Мог помочь «дорогой Леонид Ильич». При первой же возможности пожаловался генеральному секретарю: «Чекисты перебарщивают, компрометируют партию, ее руководителей, партийный аппарат».
И Брежнев, как в случае с первым секретарем Краснодарского обкома Медуновым, уличенным во взятках, скажет Андропову:
– Юра, этого делать нельзя. Они руководители большой партийной организации. Люди им верят, а мы их под суд?
И Мелкумов вскоре покинул Узбекистан и отправился в представительство КГБ в Чехословакии. Рашидов своего добился.
В октябре 1982 года в Москве арестовали директора «елисеевского» гастронома Юрия Соколова, бывшего шофера все того же первого секретаря Московского горкома партии Виктора Гришина. Вскоре застрелился Сергей Нониев, директор «смоленского» гастронома, что возле метро «Смоленская». Московская торговля, которую тогда возглавлял Трегубов, оказалась изъеденной коррупционерами. Стоило чекистам потянуть за одну нить, как задергалась вся сеть. Но лидер московских коммунистов Виктор Гришин настороже. Он хладнокровно ставит пределы следственной инициативе КГБ: «Москва борется, чтобы стать образцовым коммунистическим городом и должна быть вне подозрений».
Бобков к тому времени уже понимал, что самая опасная сила, грызущая советский строй – не крикливые диссиденты, не оголтелые националисты, не рыцари психологической войны из ЦРУ, а верхушка компартии, партийные деятели и чиновники разного ранга. В тяжелых раздумьях пришла простая, но от этого еще более обжигающая мысль: по всем коренным вопросам, определяющим жизнь страны, руководство партии, провозглашая коммунистические принципы, вело страну в противоположную от коммунизма сторону.
Видные коммунисты, ставшие по делам и мировоззрению антикоммунистами, и в Центральном комитете, и в республиках и областях, не испытывали боязни перед органами безопасности. Был приказ председателя КГБ СССР, определяющий категории лиц, которые не могут проходить как объекты оперативной разработки. К этим категориям относилась вся руководящая номенклатура.
Филипп Бобков: «Что касается разработки руководящих кадров, то после смерти Сталина ЦК партии принял специальное постановление, на основании которого в КГБ был издан приказ, регламентирующий нашу работу. Прослушивание телефонных разговоров, наружное наблюдение запрещались, начиная с члена бюро райкома партии, с первого секретаря райкома комсомола и профсоюзного руководителя района. Конечно, такие жесткие ограничения сказались на нашей оперативной деятельности. Санкцию на прослушивание советского гражданина мог дать только первый заместитель председателя КГБ СССР, а иностранного гражданина – начальник соответствующего управления КГБ. А вот вести разработку партийного деятеля мы могли только с разрешения соответствующего партийного органа. А ведь тенденция разложения партийного аппарата уже вовсю свирепствовала».
Если в ходе оперативных действий (наружное наблюдение, прослушивание, агентурные данные) в отношении определенных лиц в поле зрения чекистов вдруг попадал партийный деятель, то, чтобы продолжать их, оперативный работник должен был представить все документы и материалы в следственный отдел КГБ. Там скрупулезно высчитывали, выверяли и редко когда эпизоды дела с участием представителей партноменклатуры получали развитие. Чаще всего они сразу прекращались. Нередки были случаи, когда начальники отделов, сталкиваясь в оперативных делах с номенклатурными работниками, советовали своему сотруднику: «Выбрось, к черту, эту разработку».
Партийная номенклатура вывела себя из-под правоохранительных органов, поэтому уже не заботилась ни о чистоте своих взглядов, ни о чистоте своих дел. На судьбу Советского Союза в значительной мере повлияло разложение руководителей партии и государства. А усилия Пятого управления по нейтрализации этих кадров натыкались на все тот же пресловутый «номенклатурный» принцип – «партию не тронь».
Но здесь выясняется другое. Хотя руководящие деятели и обезопасили себя от КГБ, но не от ЦРУ Те граждане из советских руководящих верхов, которые могли быть полезны, вероятно, и были кандидатами в «агенты влияния» и в «нетрадиционные источники», которых не вербовали, но ориентировали в нужном ракурсе. Еще в 1977 году КГБ эту тенденцию выявил. Симптоматична записка Юрия Андропова в Центральный комитет компартии по этому поводу под названием «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан». Приведу ее.
«По достоверным данным, полученным Комитетом государственной безопасности, последнее время ЦРУ США на основе анализа и прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза. ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов влияния, предусматривающей приобретение ими навыков шпионской деятельности, а также их концентрированную политическую и идеологическую обработку. Кроме того, один из важнейших аспектов подготовки такой агентуры – преподавание методов управления в руководящем звене народного хозяйства.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
