В открывшемся проёме показался конфедерат, и почти одновременно между дверью и баррикадой начал сплетаться из воздуха и приобретать плотность настоящий контрабандистский рынок. Лотки с товаром, разномастные торговцы, диковинные покупатели. Однако миражу не суждено было обрести плотность: один из конфедератов взмахнул рукой, и над баррикадой, под самый потолок вспорхнул зловещий матовый шарик.
– Глаза! – закричал Юра так громко, что даже сквозь заткнутые уши я смогла услышать его голос.
Рефлексивно зажмурилась и наклонила голову к полу. И в этот момент надо мной раздался раскат грома, и вспыхнула сверхновая. Нестерпимо яркий свет больно ударил по сетчатке, несмотря на все мои предосторожности. Тепловая волна прокатилась по каюте, так что у меня мгновенно выступил пот на лбу. Я судорожно облизнула губы – они были солёными. В ушах звенело, и стоял лёгкий монотонный гул, я отняла от них руки и протёрла глаза. Перед ними плавали крупные белые пятна. Что это было? Осторожно открыв веки, я осмотрелась по сторонам. Со всех сторон доносились стоны, люди лежали на полу, зажав голову руками. Некоторые протирали глаза, кто-то массажировал ладонями уши. Из защитников остались на ногах только двое: Юра и мой папа. Остальные сидели на полу и, подобно другим пассажирам, пытались привести себя в норму. Свинке так и остался на стуле, уронив голову на колени.
Сенечка лежал у меня на коленях, сквозь поры в коре все его тельце покрылось маленькими росинками. Он дрожал мелкой, неровной дрожью. Я взглянула поверх баррикады: видение рынка контрабандистов исчезло.
В кают-компанию сквозь дырку в двери пробирались конфедераты. Не теряя времени, они подбегали к нашим защитникам, пользуясь их временной беспомощностью, укладывали на палубу лицом вниз, заламывая при этом руки за спину и быстро связывая длинными пластмассовыми полосками. Сопротивляться пытался лишь Юра, но силы были неравными: трое десантников скрутили его очень быстро. Не так я представляла себе штурм кают-компании. Мы не смогли продержаться и минуты, хотя собирались долго её оборонять. Надо признать, конфедераты действовали эффективно: очень быстро, слаженно и без потерь.
В ушах немного звенело, перед глазами ещё плавали светлые точки, но в целом я, по сравнению с другими, очень легко отделалась. Аккуратно встала на ноги, прижимая Сенечку к груди. Он всё ещё дрожал, а кора всё так же была влажной. Не знаю, был ли он в сознании. Хотя я за время нашего знакомства чисто с научной точки зрения так почти ничего о его сознании не узнала. Сумунгус, по большому счёту, оставался для меня такой же загадкой, как и в начале нашего знакомства. Одно я могла сказать точно: я научилась чувствовать, когда ему хорошо и когда плохо. Сейчас ему было очень, очень плохо.
И виноват в этом адмирал, который как раз важно забирался в кают-компанию через дырку в дверях. Подобострастный адъютант или просто боец бросил на нижний край дыры скатерть, чтобы его высокое начальство ни в коем случае не порезалось и не обожглось. Адмирал встал посреди кают-компании, победно оглядываясь и благосклонно выслушивая доклад офицера. Заметив меня, слегка кивнул головой. С довольно-таки самодовольным лицом. Тщеславный вояка!
– Разыщите мне их предводителя, молодой такой гардемарин, – приказал адмирал.
Юру разыскали, поставили на ноги, подвели ближе к Рэндоу.
– Ну что, мальчик, убедился, что со мной бесполезно тягаться?
Гардемарин молчал. Лицо его выражало презрение.
– Ты, конечно, доставил кое-какие хлопоты. И с твоим рейдом на кают-компанию, и особенно с выводом из строя распределительного щита в энергетическом отсеке. Нашим специалистам пришлось повозиться, чтобы восстановить распределение энергии. Диверсантов твоих мы схватили, их сейчас допрашивают. А вот кто тебе помогал сразу после стыковки с кораблём, я бы хотел сейчас выяснить. Кто напустил по кораблю всех этих ползающих, бегающих и летающих тварей? Точнее, их проекции. Кто нам чуть мозги набекрень не свернул?
Юра помолчал несколько секунд, а потом спокойно сказал:
– Использование боевых свето-звуковых гранат запрещено послевоенной марсианской конвенцией по итогам расследования военных преступлений Межпланетной войны!
– Прошу прощения, – ухмыльнулся Рэндоу. – Я, знаете ли, отсутствовал лет пятьдесят, никто не ставил меня в известность о вашей конвенции. Там, наверное, ещё много чего интересного, но оставим ознакомление с ней на потом. Повторяю вопрос: кто помогал показывать нам весь этот цирк?
Юра молчал.
– Капрал, простимулируй его, мне нужен ответ.
Стоявший за спиной адмирала капрал, тот самый, что приставлял мне пистолет к виску, сделал несколько шагов вперёд и резким движением ударил Юру в живот. Гардемарин согнулся, судорожно глотая ртом воздух. Тогда капрал ударил его кулаком по лицу. От силы удара Юра упал на палубу, так и не издав ни звука. Капрал сделал ещё шаг, и занёс было ногу для удара, но адмирал его остановил:
– Погоди, не надо. Тут же дети. А они такие нежные создания. Правда, девочка?
С этими словами адмирал навёл на меня холодный, враждебный взгляд. Его губы, растянутые в саркастической улыбке, в сочетании с этими жёсткими, не выражающими эмоций глазами, пробуждали внутри меня безотчётный страх. И всё же я постаралась унять лёгкую дрожь в коленях, вместо этого прислушиваясь к другим ощущениям: во мне закипала настоящая ярость при виде того, как адмирал поступает с людьми. Тем более дорогими мне людьми.
– Оставьте Юру в покое! – сказала я как можно более грозно.
Адмирал заулыбался ещё шире.
– А то что? Ты напустишь на меня армию плюшевых мишек? Или поцарапаешь острыми коготками? А может, хочешь огреть адмирала Рэндоу сухим поленом по голове?
Сеня дрогнул у меня в руках.
– Вы преступник, и вас очень скоро накажут! Лучше бы вы лежали и дальше в своём анабиозе, таких как вы нельзя в свет к нормальным людям выпускать.
Лицо адмирала внезапно перекосила гримаса ненависти.
– Насчёт наказания ты зря заговорила, девочка. Сначала я хотел тебя просто увести, чтобы ты не видела, как большие дяди разговаривают. А теперь думаю, что тебя и вправду надо наказать. В воспитательных целях.
С этими словами адмирал повернул правую руку ладонью вверх, и капрал услужливо вложил в неё пистолет.
– Отставить, капрал. Не буду я в ребёнка стрелять. Дай нож.
Капрал выхватил из ножен на поясе устрашающих размеров нож и вложил в руку адмирала вместо пистолета. Рэндоу хищно улыбнулся и не спеша пошёл ко мне. Я вдруг почувствовала, что колени отказываются держать меня и, вскрикнув, прислонилась спиной к баррикаде.
Однако ещё через мгновение между мной и приближающимся адмиралом вдруг возникла красивая темноволосая женщина в алом бальном платье. В руках она держала собранный веер. Она быстро оглянулась по сторонам – и профиль её показался мне смутно знакомым. А потом она протянула руки к адмиралу, сделала пару шагов в его сторону.
