– Браконьер! – воскликнула леди Бодруган. Ее внезапно осенило, и она даже отпустила собаку. – Думаю, это он бросил стекло. Да я бы его четвертовала, клянусь Богом! Закон слишком мягок к этим негодяям.
– Ну, теперь он недельку-другую не будет тревожить моих фазанов, – заметил сэр Хью и добродушно рассмеялся. – И даже дольше. В этом году мы потеряли огромное количество дичи. Согласитесь, капитан, это просто вопиющее безобразие.
– Сожалею, что вторгся к вам в такой день.
– А я сожалею, что вас привело ко мне столь невеселое дело. Если пожелаете присоединиться, могу одолжить вам кобылку.
Полдарк поблагодарил, но отказался, а еще через некоторое время откланялся. Он сделал все, что мог.
На пути к лестнице Росс услышал голос леди Бодруган:
– Надеюсь, Хью, ты в любом случае не отпустил бы этого негодяя?
Что именно ответил ей пасынок, Росс не расслышал, но оба тотчас разразились смехом.
Росс прекрасно понимал, что общество отреагирует на его просьбу отпустить браконьера так же, как и Бодруганы. Разве что некоторые его представители сделали бы это в более вежливой форме. Да, Джиму нечего рассчитывать на сочувствие даже в Корнуолле, где всегда со снисхождением относились к контрабандистам. Для корнуоллского дворянства контрабандисты были смышлеными ребятами, которые ловко надувают власти и продают виски за полцены. Браконьеры же не только в буквальном смысле нарушали границы чьих-то владений, но и метафорически посягали на священное право частной собственности. Поэтому их считали отщепенцами и опасными преступниками, достойными виселицы.
Спустя несколько дней Росс, беседуя с доктором Чоуком, столкнулся с тем же отношением. Джим должен был предстать перед судом в последнюю неделю мая, не раньше. Чоук был приписан к шахтам и не далее как в феврале осматривал Картера. Полдарк, зная об этом, поинтересовался мнением врача относительно состояния его здоровья.
Чоук ответил в том духе, что не приходится ждать ничего хорошего, если в семье уже были случаи чахотки. Прослушав Джима Картера, он обнаружил у того патологию в одном легком. Но насколько она углубилась, точно сказать не мог. Естественно, болезнь может принимать разные формы. Рано или поздно это приведет к летальному исходу. Хотя парень может дожить и до сорока, а для шахтера это вполне приличный возраст. Трудно сказать что-то определенное.
Росс предположил, что эта информация может пригодиться на суде. Медицинское свидетельство о серьезном заболевании вкупе с его личной просьбой, возможно, поспособствует тому, чтобы с Джима сняли обвинения и суд ограничился строгим предупреждением.
Чоук озадаченно сдвинул брови: уж не хочет ли капитан Полдарк сказать, что…
Да, именно это он и хотел сказать. Доктор только головой покачал:
– Мой дорогой, ради друга мы готовы пойти на многое. Но не просите меня давать показания в пользу молодого бродяги, которого схватили за браконьерство. Я этого не сделаю. Это, на мой взгляд, так же противоестественно, как усыновить французишку.
Росс продолжал настаивать, однако Чоук не дрогнул.
– Признаюсь честно, в этом деле я не на вашей стороне, – сказал под конец доктор. – Поверьте, не стоит проявлять сочувствие к подобным типам. Ни к чему хорошему это не приведет. Но я напишу для вас записку, в которой изложу то, что только что рассказал вам о состоянии здоровья этого парня. Подпишу и печать поставлю – все как полагается. Это равносильно официальному свидетельству, только стоять перед судом, как преступнику, мне не потребуется. Подобное абсолютно исключается.
Росс скрепя сердце согласился.
На следующий день мистер Тренеглос нанес первый официальный визит на шахту Уил-Лежер. Он притопал из Мингуса в парике и пыльной треуголке с томиком Ливия под мышкой. Все-таки в его жилах текла кровь горняков.
Мистер Тренеглос осмотрел все, что только можно было осмотреть. Рабочие пробивали три шурфа, но дело застопорилось – они почти сразу наткнулись на твердую породу. Это означало, что придется использовать стальные буры и порох. Пласт тянулся с востока на запад и, похоже, был довольно внушительных размеров, так что в следующие недели предстояла нелегкая работа.
Мистер Тренеглос сказал, что это обойдется дороже, чем они рассчитывали, но руки опускать не стоит. Богатые медью жилы часто находят именно в твердых породах.
– Это как сейф, – пояснил он. – Природа держит свои сокровища под замком.
Потом они с Россом подошли к краю утеса и посмотрели вниз, на шаткую деревянную платформу. Там, на полпути от обрыва до земли, восемь шахтеров в две смены прорубали в утесе штольню. Они давно уже исчезли из виду, только время от времени мальчишка лет двенадцати выкатывал на платформу тележку с отгруженным песком и высыпал его вниз. Росс сообщил мистеру Тренеглосу о том, что и эти рабочие натолкнулись на твердую породу и теперь ищут, как ее обойти.
Старик хмыкнул и выразил надежду, что Чоук и Пирс не станут на следующем собрании скулить, словно две старые бабы, из-за возросшей стоимости работ. Потом поинтересовался, сколько, по мнению Росса, уйдет времени на то, чтобы подвести эту штольню к шахте.
– Месяца три, – ответил Росс.
– Значит, все шесть, – пробурчал себе под нос мистер Тренеглос, а потом уверенно повторил для Росса: – Значит, все шесть. Кстати, вы слышали последние новости?
– Какие?
– О моем сыне Джоне и Рут Тиг. Они обручились. Собираются пожениться, знаете ли.
Росс впервые об этом слышал. Миссис Тиг будет на седьмом небе от счастья.
– Для нее это выгодная партия. – Старик словно читал мысли Росса. – Джон – завидный жених, хотя он и перебарщивает порой с выпивкой. Я бы предпочел невесту с приданым. У нас и у самих положение не очень. Но мисс Тиг – девица бойкая и не лишенная определенных достоинств. Я тут слышал об одном парне, который сожительствует со своей судомойкой. Только вот не припомню его имя. То есть, без шуток, именно сожительствует. Все зависит от того, как к этому относиться. Хорошо помню, как Джон завалил одну из горничных на сеновале. Ему тогда еще и семнадцати не было.
– Надеюсь, они будут счастливы.
– Что? Ах да. А я буду счастлив, если Джон наконец остепенится. Я не вечен, а в Мингусе уж лет восемьдесят как не хозяйничал холостяк.
– Мистер Тренеглос, – сказал Росс, – вы – судья. Каково наказание за браконьерство?
– Что-что? – Старик схватился за треуголку, которую чуть не унесло порывом сильного ветра. – За браконьерство? Все не так просто, мой мальчик. Все не так просто. Если поймали с гончей и капканом, но это первое нарушение, то могут присудить от трех до шести месяцев. Если человек был осужден раньше, да его еще застукали в момент совершения преступления, то ему, как говорится, прямая дорога на каторгу. С браконьерами надо построже, иначе мы совсем без дичи останемся. А как здоровье вашего дядюшки?
