19-е.
Шуленбург передал Молотову послание Риббентропа с черновым проектом пакта о ненападении. Риббентроп обещал «при устных переговорах уточнить детали» и «подписать специальный протокол» для «урегулирования сфер интересов в районе Балтийского моря». Так впервые в советско-германских переговорах был применён термин «сфера интересов», фигурировавший в недавних англогерманских переговорах Вильсона и Вольтата и перенесённый германской стороной на переговоры с Москвой. Молотов отказался дать согласие на немедленный приезд Риббентропа. Шуленбург тогда подчеркнул, что «Гитлер придаёт приезду громадное значение….Время не терпит».
Во второй половине дня Молотов передал Шуленбургу советский проект пакта.
Англо-французские представители тщетно пытались убедить начальника польского Генштаба в необходимости согласиться на принятие советской помощи.
Польский министр иностранных дел Бек отверг возможность появления советских войск на польской территории, пусть и для защиты Польши. Маршал Польши Рыдз-Смиглы сказал даже: «С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими – нашу душу».
20-е.
На Халхин-Голе началось массированное наступление советско-монгольских войск на японские позиции. Наступление оказалось для японцев неожиданностью и упредило их наступательные действия, планировавшиеся на 24 августа.
Гитлер направил Сталину личное послание, убеждая принять Риббентропа 22-го или 23 августа.
Французский посол Наджиар послал в Париж телеграмму с предупреждением: «Если французское правительство не считает возможным разговаривать в Варшаве как гарант с достаточной авторитетностью, чтобы заставить поляков изменить их позицию, то я не вижу другого выхода, кроме решения не принимать буквально возражений Бека, который, может быть, желает только одного – иметь возможность игнорировать всё это дело».
21-е.
Дракс, открывая очередное заседание военных миссий, заявил, что оно представляется ему преждевременным, поскольку на несколько дней опережает события. Так и не добившись ясности в вопросе пропуска советских войск, Ворошилов сделал письменное заявление о перерыве в переговорах. Был объявлен перерыв до 16 часов. Затем Сталин распорядился принять Шуленбурга в 15 часов.
Шуленбург передал Сталину личное послание Гитлера, где говорилось: «Заключение пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгий срок. Германия возвращается к политической линии, которая в течение столетий была полезна нашим государствам». В послании сообщалось, что напряжение между Германией и Польшей «сделалось нестерпимым», и предлагалось принять Риббентропа «не позднее среды 23 августа»».
В 15.30 Шуленбург покинул наркомат, а в 16.00 началось последнее заседание военных миссий. В конце его Ворошилов выразил сомнение в серьёзности стремления Англии и Франции достичь эффективного соглашения, возложил на англо-французскую сторону ответственность за возникший тупик и объявил о полном приостановлении переговоров.
Сталин сформулировал ответ на послание Гитлера и распорядился вновь пригласить германского посла. Ответ был лаконичен. Сталин поблагодарил рейхсканцлера за письмо, констатировал, что «согласие германского правительства на заключение пакта создаёт базу для ликвидации политической напряжённости», и одобрил приезд Риббентропа 23 августа.
Германское правительство предложило Англии 23 августа принять рейхсмаршала Геринга для переговоров об урегулировании всех спорных вопросов по разделу сфер влияния в Европе. И СССР, и Англия, не подозревая о параллельности немецких предложений, ответили согласием почти одновременно.
22-е.
Получив согласие Сталина на приезд Риббентропа, Гитлер отменил визит Геринга в Лондон.
Ворошилов по просьбе Думенка встретился с ним, но даже теперь французский представитель не смог предъявить ни письменного подтверждения своих полномочий на заключение военного соглашения, ни согласия Польши на сотрудничество. Ворошилов сказал: «В прошлом году, когда Чехословакия гибла, мы ждали сигнала от Франции, наши войска были готовы, но так и не дождались… Если бы английская и французская миссии прибыли с конкретными и ясными предложениями, я убеждён, что за какие-нибудь пять-шесть дней можно было бы подписать военную конвенцию». Несколькими днями позже, провожая покидавших СССР членов военных миссий, он высказался ещё эмоциональнее: «Выходит, нам следовало бы завоевать Польшу, чтобы предложить ей нашу помощь, или на коленях попросить у поляков соизволения предложить им помощь? Наше положение было невыносимым».
23-е.
Для преодоления упорного сопротивления японцев советское командование ввело в бой последние резервы.
Польша под возросшим давлением держав уполномочила главу французской военной миссии в Москве сделать от её лица заявление. которое на самом деле мало что значило и ни к чему не обязывало: «Мы убедились, что в случае совместной акции против германской агрессии не исключено (или возможно) сотрудничество между Польшей и СССР на подлежащих более детальному определению условиях».
Англичане предложили Германии созвать «конференцию четырёх на высшем уровне», то есть в формате Мюнхена. На ней без СССР и даже без Польши предлагалось уладить все спорные вопросы. В личном послании Чемберлена говорилось, что в случае войны Англия поддержит Польшу, но что Англия готова к соглашению с Германией. Премьер просил фюрера «не совершать непоправимого». В Англии всё ещё ожидали Геринга.
В ночь с 23 на 24 августа в Москве был подписан пакт о ненападении между Германией и СССР, известный как «пакт Молотова – Риббентропа». На встрече с советским правительством Риббентроп даже за несколько дней до уже назначенного нападения на Польшу пытался дезинформировать собеседников: «Я сказал русским господам, что Германия сделает всё для того, чтобы мирным путём урегулировать ситуацию с Польшей».
24-е.
Текст польского заявления о гипотетической допустимости советской помощи, способы и размеры которой ещё только предстояло обсуждать, поступил во французское посольство в Москве.
Подошедшие из Маньчжоу-Го к монгольской границе резервы Квантунской армии вступили в бой с прикрывавшими границу частями Красной армии с целью прорыва к своей группировке, оказавшейся под угрозой полного окружения. Прорваться они не смогли и через двое суток непрерывных боёв отошли на территорию Маньчжоу-Го.
25-е.
Англия подписала с Польшей договор о взаимопомощи.
Германия уведомила Англию, что «после решения польской проблемы» она предложит всеобъемлющее соглашение сотрудничества и мира.
26-е.
К исходу дня бронетанковые и механизированные части Южной и Северной групп советско-монгольских войск соединились и завершили полное окружение 6-й японской армии. После этого началось её дробление и уничтожение по частям.
Чемберлен на заседании британского кабинета заверил: «Если Великобритания оставит господина Гитлера в покое в его сфере, то он оставит в покое нас». Под «сферой Гитлера» понималась Восточная Европа. Британский посол в Германии Гендерсон заявил на том же заседании: «Реальная ценность наших гарантий Польше в том, чтобы дать Польше возможность прийти к урегулированию с Германией».
