Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Воротынский поначалу отмахивался, но, когда пошел прямой текст, – призадумался. А я все бубнил и бубнил. И про сухую погоду, и про деревянные строения, и про то, что у нас в Гишпании мавры, когда не в силах взять город, всегда его пытаются запалить, чтоб ни себе ни людям.
– Тихо кругом, безветренно, – вяло возражал он под конец, а я опять за свое:
– Долго ли до ветерка. И надо немного – легонько подул, а огню и малости хватит.
Словом, удалось мне убедить князя, чтобы он отвел свой полк не туда, куда ему велено Мстиславским. Тот повелел встать перед Арбатом, чтобы организовать защиту государева дворца, который там высился, а Воротынский под моим напором выбрал совсем иное место, аж за Яузой, но главное – более открытое со всех сторон. То ли козий выпас там был, то ли пастбище для коров – не знаю. Лишь потом мне сказали, что это Таганский луг.
Вообще-то Михайла Иванович мало чем рисковал, выказывая подобное непослушание перед своим «главкомом». Если Бельский просто осторожничал, но умел заставить, потребовать, словом, сделать так, чтобы его послушались, то Мстиславский так и не понял, что делать с неожиданно попавшими ему в руки браздами правления. Да он и сам чувствовал, что организовать очередной отпор в чистом поле он не сумеет, потому и приказал разместить все полки на городских улицах и в предместьях, то есть в примыкающих к городу слободах.
Слушались его плохо. Опричный воевода князь Василий Иванович Темкин-Ростовский, которого Иоанн оставил вместе с сыном Иваном и небольшим количеством людей «для бережения царева добра», заявил, что земские ему не указ, ибо у него особое повеление государя. После чего преспокойно направился к царскому дворцу, стоящему на Арбате.
Полк левой руки вообще рассосался в неизвестном направлении вместе со своим большим воеводой князем Иваном Петровичем Шуйским, который также весьма скептически отнесся к распоряжениям Мстиславского.
Все это я узнал от Воротынского, который, вернувшись с этого совещания, добрых полчаса плевался и то и дело повторял, что, когда кто в лес, кто по дрова, каши не сваришь, а избу спалишь.
Но как бы то ни было, а ко мне он прислушался, тем более что на сей раз его заместитель князь Татев сразу решительно встал на мою сторону, заявив, что фрязин сызнова сказывает мудро и его словеса не грех как следует обдумать.
«Сызнова», как я понял, это явное напоминание своему начальнику о моей предыдущей идее с гонцом, которая Татеву весьма понравилась. Он вообще был сторонник именно таких затей, чтоб с хитрецой, но в то же время чтобы они не заключали в себе никакого риска. В их с Воротынским достаточно дружном тандеме он играл своего рода роль тормоза, когда князя «Вперед!» чересчур заносило, а на горизонте маячил слишком крутой поворот, чтобы преодолевать его на полной скорости.
Проверять подворье Воротынского я поехал со спокойной душой, пообещал ближе к ночи непременно вернуться. В ответ князь неловко буркнул, что в эти дни ему больно боязно, что всякие тати под шумок могут разграбить его терем, и лучше бы я побыл эти дни там. Это он оберегал меня, значит. Ну-ну.
Работы на подворье не велись – все-таки народец не поверил мне. Ледник так и оставался практически нетронутым, разве что убрали настил из досок, но даже не удосужились выбросить солому, лежащую поверх льда.
– А ежели князю опосля трудов ратных кваску холодненького восхочется? – бубнил в свое оправдание Елизарий.
Совсем старик очумел! Какой еще квасок?! Тут жизни бы сохранить! Впрочем, винить Елизария я не стал – сам бы, окажись на его месте, нипочем бы не поверил фрязину, который явно сошел с ума. Слыханное ли дело – Москва сгорит?! Да кто ж, находясь в здравом рассудке, поверит в эдакую небывальщину.
Пришлось задержаться, чтоб нагнать на всех страху, накрутить хвоста и детально проинструктировать, что делать, когда огонь дойдет до них. Не пожалев времени, сам все осмотрел и приказал начинать копать не только вглубь и вширь, но и боковые отдушины, чтоб выходили во двор, да завесить их поутру мокрыми тряпками, а то потом будет некогда.
Мне кивали, говорили, что все исполнят, но переглядывались между собой с таким видом, будто хотели сказать: «Блажит фрязин. Грезится ему не пойми что, а ты тут ковыряйся. Как это басурмане огненными стрелами сюда достанут, через половину Китай-города».
Такое отношение к делу мне не понравилось, и я клятвенно пообещал, что к вечеру заеду все проверить и если будет не готово, то оповещу князя, а уж он… Я угрожающе засопел, и народ поспешно похватал лопаты. Старшим над ними я для надежности поставил своего стременного, который, услышав, что творится, загнал одного из коней, но успел прискакать из Александровой слободы. У него навряд ли забалуют, особенно когда он не в духе, а сегодня Тимоха явно пребывал в изрядном расстройстве.
В первые же минуты нашей встречи он, хоть и в завуалированной форме, но успел попрекнуть меня за обман, да не один раз, а несколько. Мол, дельце-то, по которому я спешно укатил, оказалось далеко не пустяковым, а его, видишь ли, рядом не было. Случись что – с кого спрос? Да и он сам себе потом ни за что не простил бы. А еще парень искренне расстроился, что битва уже миновала. Немного успокаивало его лишь то очевидное обстоятельство, что он все равно успел к самому главному и решающему сражению. Ну как ребенок, честное слово! И это будущий казак!
Признаться, я хотел передохнуть и как следует выспаться, но нытье и попреки стременного уже через полчаса мне изрядно надоели, и я, еще раз напомнив ему о неустанном контроле за всеми земляными работами и пригрозив, что если дворня к вечеру их не закончит, то мне придется оставить его тут назавтра, поехал прогуляться.
Вначале прокатился по делу к соседям. Я ведь говорил, что подворье Воротынского было расположено, так сказать, спиной к монастырю Николы Старого. В настоящий момент этот монастырь был полностью отдан бегущим от мусульманского засилья греческим монахам. Вот к их настоятелю я и поехал.
Пропустили меня сразу, без лишних заморочек – в те дни на любого ратника смотрели как на ангела-хранителя, и лучше, если этот ангел в столь тяжкое время будет поближе. Правда, выслушав меня, настоятель монастыря отец Агапий несколько приуныл. Оказывается, речь шла не о защите его братии, а скорее наоборот, об оказании спонсорской помощи, выражающейся в проломе задней стены, отделяющей владения князя от монастырских. Тогда холопы Воротынского смогут перебраться в монастырский садик. Ну сомневался я, что челядь Михайлы Ивановича поместится в свежевыкопанном убежище.
Крючконосый игумен долго морщился, потом намекнул, что среди дворни имеется изрядно лиц женского пола, с которыми истинно православным монахам никак нельзя находиться рядом. Но я сумел уговорить его, вовремя указав на то обстоятельство, что если бои будут вестись посреди московских улиц, то Воротынский непременно передвинется со своим полком ближе к собственному подворью. А помня о том, что половина дворни находится у соседей и к тому же имеется удобный проход, он и монастырские владения станет защищать с удвоенной энергией.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
