Иногда Сталин прерывал доклад неожиданным вопросом, обращенным к кому-либо из присутствующих: «А что вы думаете по этому поводу?» или «А как вы относитесь к такому предложению?». Причем характерный акцент делался именно на слове «вы». Сталин смотрел на того, кого спрашивал, пристально и требовательно, никогда не торопил с ответом. Вместе с тем все знали, что чересчур медлить нельзя. Отвечать нужно не только по существу, но и однозначно. Сталин уловок и дипломатических хитростей не терпел. Да и за самим вопросом всегда стояло нечто большее, чем просто ожидание того или иного ответа.
Следует, видимо, упомянуть и о том, что на заседаниях и совещаниях, которые проводил И. В. Сталин, обсуждение вопросов и принятие по ним решений осуществлялись нередко без протокольных записей, а часто и без соответствующего оформления решения. Случалось, что кому-то из участников совещания или заседания поручалось подготовить предложения, переработанные с учетом состоявшегося обмена мнениями, и представить на подпись.
Обладая богатейшей, чрезвычайно цепкой и емкой памятью, И.В. Сталин в деталях помнил все, что было связано с обсуждением, и никаких отступлений от существа выработанных решений или оценок не допускал. Он поименно знал практически всех руководителей экономики и Вооруженных Сил, вплоть до директоров заводов и командиров дивизий, помнил наиболее существенные данные, характеризующие как лично, так и положение дел на доверенных им участках. У него был аналитический ум, способный выкристаллизовывать из огромной массы данных, сведений, фактов самое главное, существенное. Свои мысли и решения Сталин формулировал ясно, четко, лаконично, с неумолимой логикой. Лишних слов не любил и не говорил их».
Думается, что при оценке стиля деятельности Верховного Главнокомандующего значительный интерес представляет его характеристика бывшими командующими войсками фронтов.
Сталин «не только интересовался сутью дела, – подчеркивал маршал К.А. Мерецков, командующий в годы Великой Отечественной войны войсками Волховского и Карельского фронтов, в советско-японской войне – войсками 1-го Дальневосточного фронта, – но и вникал в такие детали, которые, пожалуй, мог даже обойти. Я упоминаю об этом потому, что в некоторых книгах у нас получила хождение версия, будто И. В. Сталин руководил боевыми операциями «по глобусу». Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать. За время войны, бывая в Ставке и в кабинете Верховного Главнокомандующего с докладами, присутствуя на многочисленных совещаниях, я видел, как решались дела. К глобусу И.В. Сталин тоже обращался, ибо перед ним вставали задачи и такого масштаба. Но вообще-то он всегда работал с картой и при разборе предстоящих операций порой, хотя далеко не всегда, даже «мельчил». Последнее мне казалось излишним…
Не скажу, что я всегда соглашался с тем, как И. В. Сталин решал вопросы, тем более что нам приходилось спорить, насколько это было для меня возможно в рамках субординации, и по малым, и по крупным проблемам. Но неверно упрекать его в отсутствии интереса к деталям. Это просто не соответствует действительности. Даже в стратегических военных вопросах И.В. Сталин не руководствовался ориентировкой «по глобусу». Тем более смешно говорить это применительно к вопросам тактическим, а они его тоже интересовали, и немало…
Сталин предпочитал общаться с людьми, когда это было возможно, лично. Мне представляется, что делал он это по трем причинам. Во-первых, в ходе личной беседы можно лучше ознакомиться с делом. Во-вторых, Сталин любил проверять людей и составлял себе мнение о них из таких встреч. В-третьих, Сталин, когда он хотел этого, умел учиться у других. В годы войны это качество проявлялось в нем очень часто. Думаю, что командующие фронтами, сотрудники Ставки, Генштаба и другие военные работники многому научили Верховного Главнокомандующего с точки зрения проблем современной войны. Соответственно, очень многому научились у него и они, особенно в вопросах общегосударственных, экономических и политических… относится это и ко мне. Я считаю, что каждая поездка в Ставку чем-то меня обогащала, а каждое очередное свидание с руководителями партии и государства расширяло мой кругозор и было для меня весьма поучительным и полезным».
Заслуживает внимания описание процесса подготовки Белорусской стратегической наступательной операции, сделанное маршалом К.К. Рокоссовским, в годы войны командующего войсками Брянского, Донского, Центрального, 1-го и 2-го Белорусских фронтов. «В марте 1944 года Верховный Главнокомандующий пригласил меня к аппарату ВЧ, в общих чертах ориентировал относительно планируемой крупной операции и той роли, которую предстояло играть в ней 1-му Белорусскому фронту. Затем Сталин поинтересовался моим мнением. При разработке операций он и раньше прибегал к таким вот беседам с командующими фронтами. Для нас – сужу по себе – это имело большое значение…
Окончательно план наступления отрабатывался в Ставке 22 и 23 мая. Наши соображения о наступлении войск левого крыла фронта на Люблинском направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар – с плацдарма на Днепре (район Рогачева). Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили.
– Настойчивость командующего фронтом, – сказал он, – доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха».
Мысль, высказанная К.К. Рокоссовским о частых переговорах с командующими фронтами и армиями, подтверждают многие военачальники, в том числе И. Х. Баграмян, Ф. И. Голиков, М. Е. Катуков, И. С. Конев. Иногда Верховный Главнокомандующий выходил на связь и с командирами соединений, в частности, с командиром 65-й стрелковой дивизии в ходе боев за Тихвин в декабре 1941 года.
Маршал И.С.Конев следующим образом описывает практику планирования операций, сложившуюся к концу 1944 года, в своей книге «Сорок пятый»: «Исходя из общего стратегического замысла Верховного Главнокомандования, командование фронта планировало операцию… выделяя при этом вопросы, которые выходили за пределы компетенции фронта и были связаны с необходимой помощью фронту со стороны Ставки. Одновременно готовился и проект директивы, в своем первоначальном виде отражавший взгляды самого фронта на проведение предстоящей операции… Количество и характер исправлений и дополнений, вносимых в такой проект директивы, зависел от того, как проходило в Ставке обсуждение предложений фронта и насколько близки они были к окончательному решению. Этот метод представляется мне разумным и плодотворным».
Известен случай, когда Верховный Главнокомандующий выезжал на фронт. Это произошло при подготовке Смоленской наступательной операции. 1 августа 1943 года Сталин отбыл на специальном поезде со станции Кунцево в Гжатск. Здесь он встретился с командующим войсками Западного фронта генералом В. Д. Соколовским, членом Военного совета Н.А. Булганиным, начальником штаба генералом А. П. Покровским, другими должностными лицами полевого управления. Рассмотрев и утвердив план предстоящих действий, Иосиф Виссарионович и сопровождающие его лица выехали в полосу Калининского фронта.
