Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Все, что остается делать историкам, когда они сталкиваются с таким явным абсурдом, это сохранять спокойствие, обращаться к подлинным документам и наиболее авторитетным источникам – обычно это восьмитомная биография сэра Мартина Гилберта и четырнадцать томов примечаний к ней, изучать исторический контекст и имеющиеся доказательства и устанавливать правду, как это делается в суде. В 99 случаях из 100 обвинения в адрес Черчилля не подтверждаются.
Конечно, это не означает, что Черчилль вне критики. Совершенно очевидно, что, учитывая столь долгую и богатую событиями карьеру, в ходе которой ему дважды довелось перейти из одной партии в другую и неоднократно приходилось принимать важные решения, его взгляд на некоторые вопросы вполне обоснованно подлежит сомнению. Как при жизни Черчилля, так и после его смерти видные ученые и ответственные политики и журналисты критиковали Черчилля по разным вопросам, таким, как осада Сидней-стрит в 1910 г., Галлиполийская катастрофа, отделение Ирландии, возвращение к золотому стандарту, всеобщая забастовка, независимость Индии, династический кризис, политика целеуказания для бомбардировочной авиации, стратегия «мягкого подбрюшья» 1943 г., настойчивое требование безоговорочной капитуляции Германии, отказ помочь участникам «июльского» заговора, официальное признание Великобританией вины СССР в массовом убийстве польских офицеров в Катыни и предложение бомбить Освенцим. Эта критика была и остается вполне справедливой, хотя автор данной книги уверен, что почти в каждом из этих случаев Черчилль делал правильный выбор, демонстрируя таким образом лучшую способность к принятию решения, чем большинство его современников. Однако то, что происходит сейчас, являет собой не обоснованный и честный спор, а череду резких и враждебных нападок на патриотизм и доброе имя Черчилля.
Несомненно, наиболее обоснованные критические замечания в адрес Черчилля, способные замутить его столь незапятнанную репутацию, принадлежат доктору Джону Чармли, профессору Морису Коулингу и покойному Алану Кларку, которые в широком смысле слова создают то, что можно было бы назвать британской национальной консервативной критикой. В январе 1993 г. Чармли опубликовал книгу «Черчилль: Конец славы», за которой в 1995 г. последовал «Великий альянс Черчилля. Англо-американские особые отношения 1940–1957». Обе эти работы представляли собой тщательно аргументированный и хорошо написанный анализ личной ответственности Черчилля за крах британского влияния в двадцатом веке. В адрес Черчилля также выдвигаются обвинения в том, что он помешал герою Чармли, Невиллу Чемберлену, успешно довести политику умиротворения до намеченного результата, а именно изнуряющей войны между Германией и Советским Союзом, в ходе которой оба противника бились бы, пока не зашли в тупик, не истощили бы силы друг друга и, таким образом, больше не угрожали бы Англии или Западу.
Черчилля также обвиняют в предательстве интересов Британской империи в пользу Соединенных Штатов из-за его наивной и несколько преувеличенной убежденности в ее послевоенной слабости, а также из-за того, что он позволил социализму проникнуть в страну с заднего хода. Такой взгляд глубоко ошибочен, поскольку в данном случае причина перепутана с результатом и совсем не учитываются ограниченные возможности выбора, имевшиеся у Черчилля в 1945 г. Тем не менее националистически настроенные тори прилагают значительные усилия к тому, чтобы сбросить этого великого человека с его пьедестала на Парламентской площади.
Поэтому следует более внимательно рассмотреть утверждение о том, что Британии следовало заключить мир с нацистской Германией в 1940–1941 гг. Профессор Коулинг, наоборот, считает, что Британии вообще не следовало вступать в войну в 1939 году. Не то что спасать империю, просто не участвовать в войне до самого конца было одинаково губительно, как для самой Британии, так и для будущего цивилизованной, мирной, демократической Западной Европы, которая существует с 1945 г. Какую бы выгоду ни сулил этот трусливый мир, она была бы минимальной, недолговечной и стоила бы слишком дорого.
Еще до похода Непобедимой армады 1588 г. Британия противостояла господству любой континентальной державы, стремившейся заполучить контроль над портами Франции, Голландии и Бельгии на побережье Ла-Манша, откуда в дальнейшем можно было осуществить вторжение на южное побережье Англии. Король Испании Филипп II, Людовик XIV, Наполеон Бонапарт и кайзер Вильгельм II – все они один за другим терпели сокрушительное поражение в битве за Ла-Манш. Позволить Гитлеру в 1940 г. завладеть этими портами значило подвергнуть себя опасности на не один десяток лет с перспективой астрономических расходов на оборону и необходимости постоянно находиться в состоянии повышенной боевой готовности остаток десятилетия, а может быть, и дольше.
Если бы Англия не вступила в войну, Гитлеру, вероятно, не было бы нужды нападать на юге весной 1941 г. на Югославию и Грецию. Как уже говорилось выше, он смог бы начать вторжение в Россию шестью неделями раньше, перебросив свои дивизии из Франции, Голландии, Бельгии, Люксембурга и Африки, а также пустив в дело ожидавшие своего часа в резерве части в Германии и Польше. Вермахту и без того удалось подойти почти вплотную к Москве, взять Сталинград и захватить Ленинград в суровое кольцо блокады. Если бы немцы сумели отбросить русских за Урал, Гитлер стал бы хозяином Европы от Бреста до Свердловска. Вместо этого союз Англии с Россией позволил союзникам – после того как Гитлер опрометчиво объявил войну Соединенным Штатам – поставить Красной Армии 5000 танков, 7000 самолетов, 51 000 джипов и 51 миллион пар сапог – весомый вклад в окончательную победу.
Историк, генерал-майор Джон Страусон спрашивает, о каких переговорах о мире могла идти речь в 1941 г.:
Сохранила бы Англия оба своих флота, военный и торговый, и полную свободу передвижения по морю? Отказалась бы Италия от своих африканских колоний? Были бы Греция и Албания свободны? Ушли бы Роммель и Африканский корпус из Ливии? Имела бы Англия возможность сохранить свои вооруженные силы – к 1941 г. – на необходимом уровне и задействовать их там, где она, а не Гитлер, сочтет нужным? Что сказала бы Англия Франции, странам Бенилюкса, Дании, Норвегии и Польше? Согласился бы Гитлер – при условии жестких наблюдательных мер за исполнением соглашения – прекратить разработку «оружия возмездия», реактивных самолетов, подлодок нового поколения – и ядерного оружия? Было бы, после покорения всей Восточной Европы, включая Россию, снова заявлено, что он не имеет дальнейших территориальных притязаний? Гарантировал бы он Британской империи неприкосновенность? Или весь этот достигнутый в результате переговоров мир – если на минуту допустить, что он вообще мог быть заключен – оказался бы очередным Амьенским миром, временным соглашением между Великобританией и Францией в 1802–1803 гг., в период действия которого Наполеон лихорадочно готовился к возобновлению военных действий?[122]
Уже сама по себе постановка этих вопросов свидетельствует о невозможности достижения успеха в переговорах о мире, не говоря уже об опасностях, грозивших миру в случае, если бы Гитлеру позволено было стать хозяином Европы.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
