– Пойдем, – тянул Лев, – мы выиграем, вот увидишь!
Гришка нерешительно поднялся, Лев крепко взял его за ручку, и они направились к сцене.
– Левушка так любит детей, – проворковала мне на ухо Лина Моисеевна, щекоча щеку старческими буклями, – я так ждала внуков…
– А ваш сын женат? – осторожно, дабы мой вопрос не был истолкован неверно, поинтересовалась я.
– Был, – вздохнула она, – на продавщице. Я была против. Но он же такой самостоятельный… А потом она нас покинула.
– Развелись?
– Нет, она разбилась на мотоцикле. Она была такая… невыдержанная.
Она сказала это так просто, без эмоций, что мне стало страшно. Вот так живешь, загораешь, рассматриваешь пиратские развалины, злишься на мужа и ругаешься на детей, а в это время совсем рядом настоящее горе и потери. Я представила себе жену Льва, длинноволосую разбитную девицу, которая ходит в кожаных штанах, пьет пиво из банки и изводит ворчливую Лину Моисеевну своими представлениями о добре и зле. А потом погибает, врезавшись на полном ходу в «Икарус» или перевернувшись на крутом повороте, и мотоцикл по инерции летит по шершавому асфальту уже на боку. И ее рыжие волосы, слипшиеся от крови, и остановившиеся глаза, и сломанные почерневшие ногти потом преследовали ужасным видением несчастного Льва.
– Как она погибла? – почему-то спросила я.
– Врезалась в автобус, – вздохнула Лина Моисеевна. – Это показывали по телевизору. Она была красивая. Рыжеволосая, как принцесса Савская…
– Как называется столица Турции? – послышался со сцены первый вопрос.
– Стамбул! Анкара! Анталья! – закричали дети, прыгая и поднимая руки.
– Правильный ответ – Анкара! – захлопала в ладоши ведущая и вывела в центр толстого мальчика в панаме. – Ты ответил первым, как тебя зовут?
– Максимка… – потупил глазки мальчик.
– Ура Максимке! – провозгласила ведущая, заиграла труба, и все захлопали.
Гришка со Львом скромно стояли в последних рядах конкурсантов. Кажется, Гришка был готов расплакаться.
– А как называется главный праздник Турции? – хитро спросила девушка.
– День независимости, – сразу ответил папа толстого мальчика и приветливо помахал толстой маме, которая «болела» за своих на лавке.
Новый шквал аплодисментов и поздравительная труба семейству толстых.
– А теперь самый сложный вопрос! Кто такой Сулейман Завоеватель?
Дети притихли, по рядам зрителей пробежал рокот неодобрения. Исторические познания о турецкой земле не входят в обязательную программу европейских школ.
– Сулейман Завоеватель родился в понедельник 27 апреля 1495 года по христианскому календарю, или в 925 – по мусульманскому, – послышался тихий голос Льва. – В Трабзоне. Его матерью была гаремная наложница Хафса, отцом – блестящий полководец и султан Селим I, который вошел в историю под именем Селим Мрачный. Западные историки знают Сулеймана в основном как завоевателя, хотя на родине его почитают как просветителя и энциклопедически образованного человека. В Европе он покорил Родос, большую часть Греции, Венгрию и часть Австрийской империи. Поход против Австрии привел Сулеймана к Вене. Всего в период правления Сулейман предпринял тринадцать военных походов. Во время последнего и умер в возрасте семидесяти двух лет от остановки сердца.
Сначала воцарилась полная тишина. Потом раздались одинокие хлопки с мест, и через минуту уже аплодировали все, включая детей и охранника, который из любопытства подошел к забору, отделяющему пляж от летнего театра.
– Я знала, что так будет, – с нескрываемой гордостью сообщила Лина Моисеевна, яростно хлопая в ладоши. – Лев – профессор, историк. Он вам разве не говорил? – И, понизив голос, добавила: – Его даже пригласили читать лекции в Бостон со следующего семестра.
Когда Гришке вручали жирафа, он весь дрожал от возбуждения. Жираф был огромный, ростом с самого Гришку, а шея была такая толстая, что ребячьи ручки еле сходились в объятьях. У меня на глаза навернулись слезы.
Детская память – странная штука, порой она выхватывает из прошлого неожиданные картинки и прячет в закрома, чтобы потом, через много лет показать и определить взрослые поступки. Может быть, Гришка запомнит этот момент как свою первую настоящую победу и потом, будучи уже взрослым, красивым и умным (а каким же еще будет мой сын?) не побоится быть первым.
К концу капустника для взрослых Гришка уснул, положив мне голову на колени. Толстый оранжевый жираф свадебным генералом сидел слева от меня и бесстрастно взирал на сцену. Справа шептала историю своей жизни Лина Моисеевна, рядом скучал Лев. Надо сказать, что рассказ о буднях жены дипломата немало утомил меня. И постепенно я перестала кивать в ответ, а потом и вовсе – слушать. Снова я включилась в ее монолог на фразе «Левушка ужасно боялся тараканов и однажды описался от страха».
Представление закончилось, аниматоры кланялись, взявшись за руки. Лев предложил помощь – отнести Гришку в номер. Так как мне предстояло волочь еще и жирафа, то я согласилась.
Лев положил Гришку на кровать, я аккуратно сняла малышу сандалии и укрыла его большим пляжным полотенцем. Жираф стоял на тумбочке и многозначительно щурился.
– Прогуляемся? – спросил Лев. – Или ты устала?
Спать не хотелось. За стеклянной балконной дверью дышала негой теплая южная ночь, и полная луна, похожая на круг свежего дырчатого «Эдама», навевала мысли о еде.
– Кажется, кафе еще работает? – предположила я.
– До двенадцати должно работать, – подтвердил Лев.
– Тогда я, пожалуй, чего-нибудь бы съела.
Почти все столики у бассейна были заняты немецкими пенсионерами. Облачившись в белые футболки и кремовые шорты, они собирались за столиками человек по восемь, курили, пили полупрозрачное местное пиво и громко разговаривали.
– Интересно, о чем они говорят? – сказала я, поглаживая бокал с холодным белым. – Например, вон та дама в кепке. Почему она так ржет?
– Она рассказывает, как ее любимая такса укусила за задницу второго мужа ее дочери, – усмехнулся Лев, луща фисташку.
– А ты откуда знаешь?
– Я говорю по-немецки, – ответил он, предлагая мне горсть орешков.
– А это правда, что ты профессор? – спросила я, выбирая у него на ладони орешки побольше.
– Правда, – улыбнулся он. – Это тебе мама рассказала?
– Да, Лина Моисеевна тебя очень любит.
– Я ее тоже очень люблю. А вот отец не вынес груза такой большой любви – сбежал.
– Твои родители развелись?
– Да, когда мне было двадцать пять лет. Отец сказал, что они берегли мою психику и не хотели оформлять развод раньше, хотя и могли. А я с десяти лет знал, что у отца есть любовница. Мы с ней дружили, она жила этажом ниже. Красивая женщина, даже сейчас. Отец перенес вещи на этаж ниже и стал счастливым.
