Бросив вопросительный взгляд на госпожу Бонапарт, пожилой господин понизил голос:
– Сударыни, только что, два часа назад, нам удалось обнаружить тайную квартиру, где собирались лазутчики Георга Третьего. Пятеро из них схвачены и отправлены в тюрьму. Пока что нам не удалось установить личности всех преступников, но кое с чем нас уже сейчас можно поздравить. – Улыбнувшись Катрин, чиновник внимательно посмотрел на нее. – Мадемуазель Ля-Феррон, вы, должно быть, помните того обаятельного синеглазого брюнета, с которым так неосторожно кокетничала ваша подруга мадам Берсель? Кажется, он выдавал себя за капитана…
– Бретанской морской пехоты, – упавшим голосом вымолвила Катрин.
– Да, да, именно так, сударыня. Так вот, к вашему сведению, на самом деле он оказался англичанином! Свое настоящее имя он отказался назвать. Но уверяю вас, что это до поры до времени. В наших тюрьмах умеют развязывать языки, поверьте.
– Перестаньте рассказывать ужасы, месье Робер! – возмущенно проговорила Жозефина, увидев, как побледнела ее собеседница. – Пойдемте, дорогая, – она поднялась с места, грациозно расправив складки белого муслинового платья, – нам пора возвращаться во дворец. Я вижу, за сегодняшний день вы устали не меньше меня.
Вечер был еще в полном разгаре, и дамы, приближенные к супруге первого консула, с ее разрешения остались. Поэтому Катрин с госпожой Бонапарт ехали в карете одни. Слезы отчаяния душили девушку, она была не в состоянии поддерживать даже самый простой разговор. В конце концов Жозефина тоже замолчала и лишь время от времени озадаченно поглядывала на свою спутницу. Было очевидно, что ей хотелось бы обо всем расспросить Катрин, но та всякий раз отводила взгляд, встречаясь глазами со своей влиятельной покровительницей.
Наконец карета остановилась у Люксембургского дворца. Проводив госпожу Бонапарт до ее апартаментов, Катрин свернула в просторную галерею и медленно побрела к себе. Несчастье, обрушившееся на нее, было столь чудовищным и неожиданным, что она до сих пор не могла прийти в себя. Казалось просто немыслимым, что теперь, когда у них с Джейсоном все так прекрасно наладилось, какая-то нелепая случайность вновь отнимала у нее мужа.
«Я должна что-то предпринять, чтобы спасти его, – в отчаянии повторяла она себе. – И сделать это нужно немедленно, иначе завтра уже может быть поздно».
Девушка резко остановилась, поразившись своим мыслям. Не раздумывая, она бросилась назад, туда, где только что оставила свою добрую и могущественную покровительницу.
Катрин едва не сбила с ног офицера, дежурившего у дверей в личные покои жены первого консула, и он в растерянности даже не попытался ее задержать. Путь оказался свободен, и Катрин побежала через анфиладу блистательно убранных комнат, полная решимости. Жозефина находилась в своей туалетной, отделанной в ее любимых нежно-сиреневых тонах. Вокруг нее суетилась служанка, помогая снять драгоценности и разобрать замысловатую прическу. Горничная невольно попятилась, когда мадемуазель Ля-Феррон буквально ворвалась в комнату. Сразу догадавшись, что случилось нечто из ряда вон выходящее, Жозефина поспешно отослала служанку и поднялась навстречу Катрин.
– Дорогая моя, вы ужасно напугали меня сегодня и продолжаете пугать сейчас, – с неподдельной тревогой проговорила супруга первого консула. – Объясните же, наконец, что у вас стряслось, и можете не сомневаться, что я постараюсь вам помочь!
– О мадам! – Катрин упала перед госпожой Бонапарт на колени и с мольбой протянула к ней руки. – Вы всегда были так беспредельно добры ко мне, не оставьте же меня и сейчас! Вы слышали рассказ месье Робера? Так вот, тот самый мужчина, что выдавал себя за капитана морской пехоты, – мой муж, Джейсон Стенфилд, граф Мелвернский, подданный английского короля!
Жозефина всплеснула руками и быстро выглянула в коридор, желая убедиться, что их никто не слышит.
– Бог мой, дорогая Катрин, объясните мне, как такое могло случиться! С какими намерениями граф Стенфилд приехал во Францию? Как давно вы узнали, что он здесь?
– Сударыня, я узнала об этом почти три недели назад, когда он открыто появился на большом приеме в этом дворце. Он… – Катрин сглотнула слезы, – он приехал сюда вовсе не для того, чтобы шпионить в пользу короля. Он приехал за мной, чтобы вымолить у меня прощение и уговорить вернуться в Англию. Мой муж безумно любит меня, мадам, он рисковал своей жизнью, чтобы снова быть со мной вместе!
Жозефина подняла Катрин с колен и, бережно обняв, прижала к груди. Увидев, что глаза женщины полны сочувствия, Катрин не выдержала и бурно разрыдалась. Несколько минут прошли в полном молчании, нарушаемом лишь тиканьем часов в старинном высоком футляре и всхлипываниями мадемуазель Ля-Феррон.
– Дорогая, если бы вы знали, как хорошо я понимаю вас, – проговорила Жозефина, первой придя в себя. – Скажите мне, только откровенно… Вы любите своего мужа? Вы действительно хотите вернуться с ним в Англию? От вашего ответа зависит то, как я должна поступить.
Катрин убедительно кивнула, а затем рассказала госпоже Бонапарт о том, что между ней и Джексоном произошло полное примирение. Умолчала она лишь о том, что граф Стенфилд проник во дворец, чтобы окончательно сломить ее сопротивление. Когда Катрин поняла, что Жозефина полностью стала на ее сторону, то с внезапной решимостью сказала:
– Мадам, я знаю, как страшен генерал Бонапарт в гневе, но я почти уверена, что смогу растопить его сердце и он не станет наказывать Джейсона. Я брошусь к нему в ноги и буду молить его, пока он не смягчится. Прошу вас только об одном – поддержите меня, будьте моей заступницей! Попросите его дать мне аудиенцию и оставьте нас одних…
– О нет, только не это, дорогая моя, только не это! – Жозефина внезапно отпрянула от Катрин, и та с изумлением увидела, как на ее глазах выступили слезы. – Милая моя Катрин, ради всего святого, не просите Бонапарта ни о чем! Наверное, вам будет трудно понять меня, ведь вы многого не знаете… – Она вскинула голову, в упор взглянув на девушку. – Я знаю, что, если вы попросите Бонапарта отпустить графа Стенфилда, он пойдет на уступки. Но я также знаю, какова будет цена этой уступки…
– Мадам! Что вы хотите этим сказать? – в смущении пробормотала Катрин.
– Дитя мое, вы так наивны, что порой не замечаете, что происходит вокруг. Но если бы вы были чуть меньше заняты своими переживаниями, то могли бы заметить, что Бонапарт давно неравнодушен к вам. И он, несомненно, воспользуется ситуацией, чтобы сделать вас своей любовницей… А вам не останется ничего другого, как согласиться.
– Мадам, вы уверены в том, что говорите?
Жозефина грустно улыбнулась.
– Я слишком хорошо знаю Бонапарта. Увы, он больше не любит меня так, как прежде, и в этом я виновата сама. Пока он изменяет мне с женщинами, которые мне совсем чужие, – это я еще могу вынести. Но если очередным увлечением окажетесь вы, кого я так долго опекала и привыкла считать своим другом, мне будет очень тяжело… Но, кажется, я нашла способ помочь вашей беде! – лицо Жозефины внезапно просветлело. – Я устрою все так, что Бонапарт ни о чем не узнает. Месье Робер собирается отправиться к нему с докладом завтра. Что ж, к тому времени докладывать будет не о чем. Заговорщики исчезнут из тюрьмы Сен-Лазар так же внезапно, как и попали туда. Месье Робер, конечно, будет в ярости, оттого что я вмешиваюсь в государственные дела, но он не осмелится заиметь врага в моем лице. Ему придется выполнить мою просьбу и молить Бога, чтобы Бонапарт ни о чем не узнал.
