Он никак не мог взять в толк, отчего на ее губах играет лукавая улыбка.
Когда же она потянула за пояс, что держал его полотняные брюки, он судорожно сглотнул и с силой сжал ее ягодицы.
— Вик?
Не желая больше сдерживать себя, Виктория проникла под его одежду и сладострастно ухватилась за фаллос. Крис инстинктивно дернулся.
— Вик, я думал… о Боже… — Он вздрогнул, когда ее пальчики заскользили по его пульсирующей плоти. В глазах его застыла немая мольба.
— Тише. Заниматься любовью — это не только входить в меня.
— О, я уже понял это. — В глазах его пылала страсть, и Виктории захотелось, чтобы эта страсть разгорелась бешеным огнем, захотелось услышать его стоны, увидеть, как он содрогается от ее прикосновений… Прильнув к нему, она скользнула вниз, увлекая за собой его брюки.
— Вик, нет, — протестующе взмахнул он рукой. Она отвела его руку.
— Да!
Когда любимая опустила голову и дотронулась до фаллоса губами, его глаза на миг стали круглыми, а затем обреченно закрылись. Он обессиленно откинулся на землю, на лбу его выступила испарина, мышцы напряглись. Прошло еще мгновение, и его животный крик сорвал с веток птиц, заставив их взвиться над долиной.
Виктория осторожно одернула темно-синее платье. Какой непривычный наряд! Сорочка, несколько нижних юбок, узорчатое кружевное платье, чулки, туфельки, которые заставляли ее чувствовать себя принцессой, — все это так и дышало женственностью.
Правда, она не собиралась все это носить, поскольку ей казалось, что на ней не меньше тонны ткани, а в одежде детектив и в двадцатом веке превыше всего ценила удобство.
Впрочем, в этом платье она ощущала себя искусительницей, и это ей очень нравилось.
А что, если пройтись в нем по дому?
Виктория подхватила рюкзак, сожалея, что это ослабит впечатление, и направилась в комнату Криса.
Он стоял у камина, держа в руках чашку кофе; волосы его еще не высохли после ванны и приятно поблескивали. Виктория улыбнулась, вспомнив головомойку, которую по возвращении им устроила Абигайл: Крису — за то, что надолго пропал в горах и заставил ее волноваться, Виктории — за оголенные ноги. Просто вопиющее нарушение местного этикета.
Виктория, конечно, это знала, но ее так и подмывало заставить возмущенно покудахтать местных дам — одних объятий с Крисом на виду всего города ей показалось недостаточно. «Боже, ну и шлюха же я», — подумала она гордо. То, что она вытворяла с Крисом, ей прежде и в голову не приходило, а искреннего желания доставить удовольствие мужчине, да еще столь сильного, до него вообще никогда не возникало. Правда, и ни с кем другим до него она не чувствовала себя так покойно, и никто другой не хотел ее так, как он.
Виктория чуть кашлянула. Крис повернулся, и на лице его мелькнуло удивление. Затем он медленно стал опускать чашку на камин и тем не менее чуть не поставил мимо.
Виктория всем своим существом ощущала, как он рассматривает ее, окидывает взглядом с ног до головы.
— Ты — фея! — восхищенно прошептал мужчина.
— Ради Бога, Крис. Просто платье такое.
Он медленно приблизился, взял рюкзак из ее рук, поставил на пол и чуть подтолкнул Викторию к зеркалу.
Увиденное совершенно ошеломило Викторию. Перед ней стоял совершенно чужой человек, ничуть не напоминающий частного детектива, дни и ночи разъезжающего на машине и второпях глотающего гамбургеры в «Макдоналдсах».
— О, мой…
— Да. — Обняв Викторию за талию, он мягко привлек ее к себе. Платье чуть слышно зашелестело. — Как ты прекрасна! — произнес он, продолжая глядеть в зеркало. Она попыталась определить, что же он там видит, и поймала себя на мысли, что выглядит так, будто… рождена носить такие платья!
В самом ее наряде не было ничего необычного для девятнадцатого века. Прическа тоже не представляла собой что-либо выдающееся — волосы закручены на макушке и скреплены шпильками с жемчугом на концах — эти заколки дала ей Абигайл. Несколько локонов падало на щеки, а в ушах блестели жемчужные серьги.
Крис чуть коснулся губами ее уха, затем поцеловал в шею Она немедленно отозвалась на эту ласку.
— Ты сводишь меня с ума!
— Просто ты мгновенно воспламеняешься.
Он склонил голову на ее полуобнаженное плечо.
— Какие у тебя удивительные плечи — гладкие, красивые. Я люблю их.
— Я думала, ты любишь мои ноги, — хмыкнула Виктория. Подняв голову, он в зеркале встретился с ней глазами.
— Да, люблю. — Он усмехнулся. — И теперь они принадлежат только мне.
— Какой собственник! — подняла она брови. — Я на это еще не соглашалась.
— Ты моя, Виктория, запомни.
Неужели он и впрямь думает, что они навсегда останутся вместе?
Впрочем, Викторию подкупала такая уверенность.
— Наверное, еле дождусь момента, когда смогу сорвать с тебя это прелестное платье.
С губ ее сорвался тихий стон: она тоже с нетерпением приближала час любви.
— От тебя у меня просто захватывает дух, — прошептал он ей на ухо. — И всегда захватывало.
Он на секунду отстранился, и вот его рука уже у самого ее лица. С пальцев этой руки свисали бусы. Виктория нахмурилась:
— Мне не нужны подарки, Кристофер.
— Что ж, можешь их выбросить.
Крис помрачнел: она напомнила, что они чужие, принадлежат к разным мирам и рано или поздно должны расстаться. А ему не хотелось в это верить.
Приложив бусы к ее груди, он щелкнул застежкой.
— Бусы моей матери.
— Я не могу их взять. — Протестующе подняв руку, Виктория повернулась к любимому, тот лишь прижал ее ладонь к своим губам.
— Окажи мне такую любезность. — Его губы тронула печальная улыбка. — Хотя бы ненадолго. Виктория машинально кивнула.
— Крис, — чуть слышно выдохнула она, глядя, с какой нежностью он целует ее пальцы. Внезапно ей захотелось, чтобы он крепко обнял ее и покрыл лицо поцелуями.
— В моем доме этому не бывать! — раздался громкий голос Абигайл.
Крис и Виктория поспешно отпрянули друг от друга, словно застигнутые врасплох школьники.
Свифту пришлось даже прикрыть рот, чтобы скрыть, как тяжело он дышит.
— А вы, мисс Виктория, — выдохнула Абигайл, уставив руки в бока. — Что, моя с вами беседа ничего для вас не значит?
— По поводу того, что надо сдерживаться? Абигайл молча кивнула. Виктория бросила быстрый взгляд на Криса.
— Видимо, нет. — Она пожала плечами. — Прошу меня извинить.
Домоправительница с трудом подавила улыбку. И все же она обязана следить за соблюдением правил приличия в доме. И не позволять этим двоим, пока они не обвенчаны, оставаться наедине.
