«Мозгом» читать действительно быстрее, но к тому ли мы стремимся при чтении? В спешке я не слышу «голоса», который всегда шепчет мне текст, теряются образы. Глаз обладает чувственностью, а лишенный эмоционального фильтра мозг безнадежно дословен.
Полька еще не родилась. Путь к голове гораздо сложнее, чем к открытой шейке матки. В своих мыслях я никак не могу ее родить. Распаковать, развернуть из собственной кожи, мышц. Понять, что внутри у меня человек, что я стала двойной. Полькина икота напоминает громкое биение сердца. Словно в районе пупка бьется второе сердце. Вечером, купаясь, я вижу, как она панически «дерется», защищаясь от теплой воды. Пытается убежать? Выставляет попку, позвоночник, колено. Я ношу ее в себе, но при этом отрезана, ампутирована от ее существования. А вдруг Полька родится только тогда, когда я смогу убедить себя, что она и в самом деле там? Пойму — и тут же потеряю?
Больше всего детей рождается в полнолуние. Ближайшее и важнейшее, от которого зависит дата Пасхи, — пятнадцатого апреля. Мой двунадесятый праздник — внутри меня, шевелится в тесном животе. Заставляет сгорать от нетерпения.
Рождество — семейный праздник. Мороз, загоняющий в домашнее тепло, умиление колыбелькой, малышом. Пасха — праздник мистический.
Неровные ногти напоминают обгрызенные, к тому же только на правой ноге — до левой я не могу дотянуться. Петушок с видом профессионала принимается за экзекуцию. Подстригает мне когти, подправляет.
Австралия. Тепло, тепло. Можно было бы водить машину босыми ногами, без этой кошмарной ручной коробки передач и водительских прав.
Польская пресса. «Впрост»[127]. Фотографии ксендза Твардовского: вместо кардинальской шапочки рыжий паричок. Поэтическое тщеславие? Вряд ли. Если даже так, то метафизическое. Желание угодить этим паричком глядящему сверху Господу Богу.
Через несколько лет введут противозачаточные таблетки для мужчин. Супербезопасные. Те, что изобретены на сегодняшний день, имеют слишком много побочных эффектов. Лекарства, которые ежедневно глотают женщины, для самцов представляют опасность:
1. Мужские противозачаточные таблетки вызывают гипертонию. Но известно, что и женские таблетки повышают давление, приводят к образованию тромбов.
2. Мужикам угрожает рак простаты. А женские гормональные таблетки увеличивают риск рака матки.
3. У мужчин снижается либидо. В свою очередь, длительное использование таблеток может вызвать у женщины холодность.
4. Избыточный вес. Женские таблетки тоже увеличивают массу тела, задерживают в организме жидкость.
5. И, пожалуй, самый большой недостаток мужской таблетки — возникновение прыщей. Ах да, женские противозачаточные средства так разглаживают кожу!
Пятый пункт, «красота», — единственный повод травить женщину контрацепцией, в которой, оказывается, таится столько опасностей для мужчины? Фаршировать женщин отравой, о которой лишь спустя несколько лет становится известно, что это примитивная гадость. Конечно, они проглотят что угодно, лишь бы обезопасить себя от нежелательного материнства, за которое ощущают ответственность. Мужчины лишены подобного врожденного инстинкта, максимум, что у них есть, — это приобретенные алиментные обязательства.
1 апреля
Тринадцать градусов. Настежь распахиваем окно. Выглядываем (из него), словно эмигранты. Местные окон не открывают, даже в жару. Ясное дело: воздух состоит из атомов. А атом убивает мгновенно.
«Беременность — это не болезнь, беременность — это не болезнь», — повторяю я про себя. Мне трудно стоять (болят ноги), сидеть (ребра давят на живот), лежать (желудок перемещается к горлу). Остается ходить. Изматываю Петушка прогулками, но сколько можно…
Натянутые от усилия мышцы, тромбы в венах, отдающиеся болезненным криком. Желудок едва удерживается от самосожжения (изжога). Такой сложный — и потому такой хрупкий организм. Достаточно вырвать «штепсель», передающий нервные импульсы, заткнуть аорту. Часовой механизм жизни — и незамысловатость смерти.
Я надуваюсь, опухают ступни и ладони. Наверное, так чувствует себя разбухшая от генетического материала бактерия перед тем, как начинает делиться?
2 апреля
От компьютеризированной Вислы (дантистки) посылаю по электронной почте корректуру. В кабинете как раз декорируют стены. Фотографии с каким-то парадонтозом и снимки вылеченных зубов. У гинеколога, делающего аборты, тоже должны висеть кадры: до и после операции.
Вислу интересуют не только дырки в зубах, но и их окружение. Едва ли не каждый раз она сообщает мне об очередном открытии: о связи зубовного скрежета и головной боли, больного зуба и скоропостижной смерти. Дантистов это, должно быть, страшно возбуждает. Они устраивают себе конференции («Нижний левый шестой»), на которые съезжаются со всего мира. Висла читает доклады в Японии, Европе, публикует научные статьи. В кабинете принимает иностранцев. Ее французская ассистентка обучилась командовать по-польски: «Закуси!» Это ассоциируется у нее со славянским городом «Загреб», известным по теленовостям. Если требуется, чтобы польский пациент сжал зубы, она кричит «Загреб!» или — по ошибке — «Сараево!».
Пытаюсь поспать. Засыпаю в двадцать три ноль-ноль. Четыре перерыва на походы в туалет, просыпаюсь в пять: итого четыре-пять часов отдыха. Меня будит шум. Пусть… трактор, весна, пашут, сеют. Стекла дребезжат. Полночь. На улице «Апокалипсис сегодня»: в тумане садится вертолет, красный пожар огней. Он прилетел за старушкой, чтобы забрать ее в больницу. У нас есть машина, так что за мной никто не прилетит.
3 апреля
Глазею на арест Милошевича, не подозревая, что это может иметь ко мне какое бы то ни было отношение. Звонок из Белграда, безумная переводчица:
— Мы наконец можем издать «My zdes' emigranty»!
Я миллион раз объясняла девушке, что они не могут — права на книгу у французов.
— Достаточно твоей подписи.
Недостаточно. Что, Сербия — какая-то советская Россия, где не действуют авторские права? Почему именно «My zdes'...», с русским названием? И как связан арест этого бандита с моей книгой…
Я не в состоянии договориться с переводчицей. Когда-то посредником между нами выступала дама не то из консульства, не то из посольства, не то из Польского института. Есть дотация, есть переведенная книга, все зависит от меня. Я пытаюсь понять, безумие это или наглость. В письме переводчица упоминает подслушки, коммунистические козни. Отсылаю ее к польской издательнице.
Милошевич, возможно, избежит европейского суда (отсюда энтузиазм переводчицы, предчувствующей безнаказанность подданных?), Сербия тоже, а я все-таки ничего не подпишу, веруя в авторское и европейское право.
