– Что ли на нас опять кто обиду заковырял? – насмешливо интересуется вожак, садясь на ступеньку и глядя на меня снизу вверх.
На этот раз он намного выше меня, но теперь я стою, он сидит, и я могу чувствовать себя удобно. У него есть представления об этикете, и не самые дремучие, понимаю я, в который раз удивляясь, что он связался с таким быдлом, как его стайка. Тех, судя по лицам, умными не назовешь, даже желая сделать комплимент.
– Да нет, не заковырял, – улыбаюсь я. – Наоборот. Есть дело. Есть одна мамзель… Кира тебе ее покажет. Неплохо бы погонять ее по всему Городу. Всей компанией. Поможете – я поговорю с охотниками, чтобы не трогали вас. Как тебе дельце?
Вожак вопреки моим ожиданиям не радуется. Он хмурит брови, скребет в бороде.
– Я так понимаю, что погонять твою мамзель – дельце-то с подвохом.
– Не без того. Девушка прыткая, целую вуаль навернула. С концами, – вступает в разговор Кира. – Но и куш того стоит. К тому же голыми руками ее брать никто не предлагает. Так, побегать за компанию, чтобы нам проще было.
– Показывай, – кивает бородатый.
Есть в нем что-то общее с Лааном, замечаю я. Интересно, обиделся бы мой приятель Смотритель на такое сравнение? Кто его знает.
Кира протягивает вожаку руку, тот встает, прижимает свою ладонь к ладони тенника, прикрывает глаза. Я сижу на подоконнике и жду, когда они закончат обмен информацией. Наконец вожак встряхивается, сплевывает себе под ноги и ржет, запрокидывая голову и почесывая кадык.
– В чем дело? – интересуюсь я.
– Да это та самая кукла, которая нас на этот голимый клуб напустила. Ну, я с ра-адостью! Она ж нам так и не заплатила, стерва. Вперед дала, а остальное – ищи ветра в поле.
Интересное совпадение, думаю я. С упоминания об этой самой «кукле» начались мои приключения. И вот круг замкнулся. Город, Город, не твои ли шутки…
Ей помешали безобидные историки. На первый взгляд – диковато. Но с другой-то стороны – все логично. История Города могла интересовать ее до тех пор, пока она не узнала нечто важное, нечто, определившее направление ее действий. Потом историки и их архивы стали не нужны и даже опасны. В новом мире, который она собирается строить, не нужны свидетели прежних времен. Они опасны.
Если я, конечно, понимаю логику этой сумасшедшей. Я в этом не уверена. Может быть, у нее совсем другие причины.
– Близко к ней не суйтесь – сожрет, – предупреждает Кира. – Так, по мелочи попробуйте. В идеале – не пропускайте ее ниже третьей вуали.
– Не знаю, как там в одеяле, а что сможем, то сделаем, – опять смеется вожак.
Мы уходим, не дожидаясь, пока папаша поднимет свою братию и объяснит, в чем задача. За те полчаса, что мы ехали и разговаривали, я успела потерять след девы. Приходится сосредоточиваться прямо на ходу.
– Шестая, – говорю я наконец. – Пошли.
17
Она удирает по всем вуалям, ни Кира, ни я не видим ее – только чувствуем след, который не перепутаем уже ни с чем, и ощущаем, как она взбаламучивает все то, где проходит. Скачет наша дева будь здоров – я едва успеваю прикидывать, куда на сей раз ее понесет, и тащу за собой Киру, который только шипит и матерится. Ему сейчас хуже, чем мне, – я и раньше умела перемещаться по завесам, только мне почему-то казалось, что для этого обязательно нужно заснуть. Но в горячке погони я об этом окончательно забыла. А вот Кире не позавидуешь – он так и не научился делать это сам, и единственное, на что способен, – держаться за меня.
Тем не менее – мы догоняем.
Она тратит на перемещения больше сил, чем я, – не знаю, в чем тут дело, может быть, недостаточно навыка. Лишившись привычной среды обитания, девушка мечется, как чумная крыса. То ли надеется заманить нас куда-то – интересно куда? – то ли просто надеется спрятаться.
Если так – напрасно.
Мы поймаем ее, чего бы это ни стоило.
Нижняя завеса, потом сразу четвертая или шестая (пятой больше нет), лес, широкая улица, автострада, глубины Озера, метро, городской зоопарк, канализация – пейзажи меняются, как на экране кинотеатра, я успеваю только коротко материться, оказываясь то в воде, то перед грузовиком. Безумная хроника Города, всех его завес – Белая Дева пытается улизнуть, загнать нас под колеса автомобиля или под нос оглоеду. Но нам сейчас все нипочем.
Прыжок. Мир вокруг нас мигает – и вот вместо бульвара мы стоим посреди отделения милиции на одной из нижних завес. Я успеваю только увидеть, как парень в форме поднимает глаза от компьютера, брови его медленно ползут вверх по лбу, он приоткрывает рот – но нас уже нет, мы растаяли в воздухе так же быстро, как и проявились.
На следующей завесе я, еще не успевая полностью воплотиться, получаю удар в подбородок, падаю навзничь и в падении замечаю, что мы плотно окружены стаей подростков с цепями и монтировками в руках. Кира стоит надо мной с поднятыми на уровень груди руками. Дело плохо – мне не удается сосредоточиться после падения настолько, чтобы унести отсюда нас двоих. Досадная случайность – очередной подарок от Белой Девы, мастерицы в организации совпадений. Но в ладонь толкается теплое железо. Пистолет. Не знаю, кто или что помогает деве, но Город явно на нашей стороне. Не поднимаясь, я стреляю в стоящего напротив меня – по ногам; даже сейчас мне трудно заставить себя убить человека. Даже зная, что эта смерть – временная.
Я попадаю пацану в ногу, он падает с жутким воем, остальные шарахаются на несколько шагов. Подскакиваю, в это время Кира ударом ноги сбивает с ног еще одного.
Он красиво дерется, думаю я. Движения точные, четкие, ни одного лишнего.
Удар ногой, разворот на пол-оборота, бьет локтем в лицо того, кто пытался подойти сзади, второй удар – уже правой, выпрямленными пальцами в горло.
Кольцо прорвано. Я, не оборачиваясь, стреляю на бегу назад – на всякий случай. Судя по тишине – промахиваюсь; хорошо.
За спиной воет милицейская сирена. Плохо. Я чувствую, что рассыпаюсь на мозаику – один фрагмент сознания пытается не потерять след, другой оценивает обстановку, третий сосредоточен только на беге. Нам что-то кричат через мегафон, я успеваю только разобрать: «…стрелять!» Кира останавливается на бегу, я влетаю в его спину носом, обнимаю за плечи, и мы уходим.
На следующей завесе тихо, никто никуда не бежит, на нас, оказавшихся возле молочных рядов в супермаркете, никто не обращает внимания. Но я промахнулась, дева завесой выше. Хватаю с полки пару бутылок с кефиром, и мы поднимаемся следом, не вызвав в пустом зале никакого ажиотажа.
Через пару перемещений я чувствую, что выдохлась начисто. В руке у меня пластиковая бутыль кефира, я сижу на асфальте и монотонно повторяю:
– Не могу больше… Не могу…
Кира сидит рядом на корточках, гладит меня по волосам. Я едва чувствую его прикосновения, я вообще ничего не чувствую, как мне кажется. Стоит прикрыть глаза, как начинается мельтешение цветовых пятен, гибких змеящихся трубопроводов и прочих фигур, напоминающих скринсейверы компьютера. Это Город, лишившийся половины Смотрителей. Так быть не должно; мы не должны чувствовать, как обрабатываем информацию. Слишком легко сойти с ума, превратиться в процессор для Города, потеряться в его структуре. Перегрузка, равнодушно думаю я. Перегрузка и беспорядочные скачки. Сколько я еще выдержу? И где Белая Дева?
