…Вечером перед самым отбоем собирались обычно на корабле матросы подле фок-мачты, где место для курения и разговоров уставом определено. Травили они там байки флотские, пели песни любимые:
Уж мне надобно сходить
До зелена луга…
Уж мне надо навестить
Сердешного друга…
Вначале распевая песни грустные, неторопливые, потом побойчее да повеселее. Наконец кто-то не выдерживал:
— Эх, веселое горе — матросская жисть! Давай круг, робяты!
Расступались тогда матросы, подвигались, давая простор плясуну. А тот как присвистнет, притопнет и пошел наяривать, только доски палубные гнутся! Вот еще двое не выдержали, тоже в круг повыскакивали.
— Давай, фока жары, наша мачта завсегда впереди всех стоит!
— Митька-то, Митька дает, даром, что ль, бизаньский!
И вот уже понеслась над притихшим рейдом, над волнами и кораблями удалая матросская плясовая:
Тпру ты, ну ты,
Ноги гнуты…
Попляши, попляши,
Ноги больно хороши,
Еще нос торчком,
Голова крючком…
В своих воспоминаниях о кругосветном плавании в 1834—1836 годах на транспорте «Америка» адмирал В.С. Завойко так описывал матросское песенное творчество:
«Около мыса Горна не трудно ходить. Бури, штормы, ураганы нас не устрашали, а только живость придавали! — твердил наш шкипер. Такого человека необходимо иметь для команды в подобных (кругосветных. — В.Ш.) переходах; весельчак забавляет ее бездною выдумок, острот и песен. Шкипер наш сложил много песен сам. Я приведу здесь несколько куплетов из его сочинения:
Веселись, веселись
И берись
За стаканы,
Удалые моряки!
Пронеслись чрез океаны
И без горя и без бед
Мы объехали весь свет!
Тут хор начинает какой-нибудь обыкновенный припев, например: "Ах, калина, ай, малина!" и тому подобное. У шкипера было множество подобных строф в запасе. Он сложил по нескольку стихов на всякий город, где мы были, и похвалу города или о любовных в нем похождениях; в особенности он прославлял Камчатку. Его трагикомедия "Пьяный солдат в отпуску" заслуживает внимания, потому что в ней никаких излишних вольностей и тьма смешного».
* * *
В нечастые минуты отдыха любили матросы поиграть в различные игры. Матросские игры были достаточно жесткими, а порой даже в чем-то жестокими, но таково было время, в котором они жили, и особенности парусного флота, на котором они служили.
Наиболее популярной была так называемая «рыбка». Смысл игры состоял в том, что матрос привязывался канатным концом вокруг поясницы к горденю, расположенному на верхней части фок-вант, так что он мог не только свободно стоять, но и двигаться шага на три в любом направлении. Четвертый шаг уже поднимал его в воздух. Он и был рыбиной. В руки ему давали жгут. Остальные бегали вокруг него, уклоняясь от ударов и демонстрируя свою смелость и изворотливость. Если кто-либо из окружающих получал удар жгутом, рыбку освобождали от сидения в привязи, а получивший удар становился рыбкой. Часть команды кольцом окружала рыбку, так же имея жгут для поощрения самой рыбки. Жгут все время передавался от одного к другому. Умелое «поощрение рыбки», промахи рыбки, неудачи бегающих вокруг нее делали игру очень веселой, а потому и особо любимой среди моряков.
Вторая но популярности игра называлась «шубу шить». Несколько десятков матросов садились в круг, вплотную друг к другу, согнув колени, но так, чтобы под ними оставалось место для передачи жгута. Колени сидящих и всю внутренность круга покрывали брезентом, в центр сажали «шубу» — очередного матроса. Его всячески поощряли — словами и жгутом, заставляя найти жгут, но чтоб не сдернуть парусины, а только запуская руки под колени. Очевидец пишет: «Специалисты-ловкачи обычно садились в круг и начинали игру. Они быстро усаживали в круг намеченную жертву, неуклюжего увальня — молодого матроса, и тогда начиналось шитье шубы на его спине. Советы, поощрения, остроты окружающих еще более усиливали интерес Были и такие, которые избегали играть; их неожиданно бросали в круг, иногда добавляя лишний жгут, — тогда игра достигала своего апогея».
Куда более гуманной была игра «в свечку». Несколько кусков сальной свечи бросали в большой бак или кадушку, наполненную до половины соленой морской водой. Суть игры состояла в том, чтобы выловить свечку губами. Это требовало большого навыка и было своего рода искусством.
Весьма часто любили играть матросы и в «бой подушками». Для этого на три фута от палубы укреплялось хорошо оструганное, полированное дерево. По сторонам его ложились матросы. На них лицом друг к другу на расстоянии вытянутой руки садились два играющих. Каждому давался мешок, набитый паклей. Цель игры — сбить противника и остаться сидеть на бревне самому. Это действо тоже сопровождалось веселыми комментариями.
В воспоминаниях адмирала B.C. Завойко о его кругосветном плавании в 1834 — 1836 годах на транспорте «Америка» описаны развлечения матросов в океанском плавании: «Во время штиля случалось ловить шарков или акул. Раз поймали одну в 19 футов. С какою радостью мы вытаскивали их на палубу! Когда рыба начинала биться, каждый из матросов старается первый ее ударить с какою-нибудь прибауткою. Тут им нравиться пошутить, и у них после этого рассказов на несколько дней. Подобные случаи доставляют некоторое развлечение. Мы преохотно и презабывчиво пеклись на солнце по целым часам. Любуясь, как бониты (пеламиды. — В.Ш.) обгоняют корабль, беспрестанно выпрыгивая из воды и поглощая несчастную летучую рыбку».
Столь любимые в деревнях кулачные бои на кораблях не практиковались. За любые попытки выяснить отношения между собой с помощью кулаков спрашивали очень жестоко. Зато матросы в полной мере отводили свою душу при сходе на берег. Кулачные сражения были столь повседневны, что на них особо не обращали внимания. Раздражение начальства вызывали только особо массовые драки, случавшиеся порой жертвы, а также бесчинства по отношению к местному населению, что, впрочем, случалось весьма редко. Дрались обычно команда на команду, эскадра на эскадру, но особой популярностью пользовались у матросов кулачные бои с местными солдатами. Многие именно ради этого и шли в увольнение на берег. Порой при стоянках в иностранных портах эта добрая русская забава становилась причиной нешуточных международных инцидентов. Как правило, особых соперников наши матросы нигде не имели. Конкуренцию составляли разве что англичане, начавшие практиковать в начале XIX века бокс. Но и с боксерами наши закаленные с детства мастера кулачного боя справлялись в большинстве случаев неплохо.
* * *
Что касается офицеров, то в кают-компаниях под гитару или пианино они всегда с удовольствием пели песни. Темы были все те же: тоска по берегу и уюту, несчастная любовь и ожидание встречи с любимыми, сетования на превратности морской службы. Разумеется, офицеры любили петь популярные тогда в России песни, такие, как, например, «Пчелочка златая», но был и свой особенный пласт песни — морской офицерский шансон. Офицерские песни эпохи парусного флота — это совершенно забытая ныне страница народной поэзии. А ведь когда-то морской офицерский шансон был чрезвычайно популярен не только в кают-компаниях, но и в салонах приморских городов, там, где собирались после возвращения домой моряки. Вот, к примеру, знаменитая в свое время баллада «Безнадежная любовь». Считается, что ее сочинил в 80-х годах XVIII века лейтенант Александр Шишков, будущий адмирал, известный политический деятель и писатель.
