– Все полегли! – подтвердил Соловей.– Все. А мы с Кончаком сидим как огурчики, и ни в одном глазу. И он мне говорит: «Пойдем, Степаныч, на Киев, они там зажрались!»
– Это в Киеве зажрались? – удивился Пушкин-Караваев.– В Америку надо было вам с Кончаком ехать – огребли бы бабок.
– Да на что нам бабки?! – возмутился Соловей.– Девки кругом – кровь с молоком, а я в твою Америку поеду за бабками. Вот ведь сказанул, Сашок. Да мы тогда с Кончаком сабли наголо – и аж до самого моря! Сапоги помыли и назад вернулись.
– Вот это правильно,– сказал Жигановский.– Люблю людей с размахом. Уж гулять так гулять. Чтоб чертям тошно стало!
– С чертями не пил,– покачал головой Соловей.– Врать не буду. У них своя контора. Они в наши дела не лезут. А то еще, помню, случай был, но уже не с Кончаком, а с дядькой Черномором...
Что сотворили Соловей с дядькой Черномором, мы так и не узнали, поскольку в задушевную беседу собутыльников вмешалась Наташа. И с места в карьер понесла по кочкам, как выражается в таких случаях Василий. Ее неожиданное вступление в чисто мужской разговор повергло собеседников если не в шок, то в оторопь. Действительно, так хорошо сидели – и вдруг врывается ведьма в облезлых штанах с распущенными волосами и начинает ругаться матом, перечисляя смертные грехи просвещенной компании, совершенные разгульной ночью. И с такими живописными подробностями, что даже я, видевший все это воочию, смутился. Что уж говорить об участниках шабаша.
– Э, Наташенька,– вклинился в возникшую паузу Пушкин-Караваев,– не надо преувеличивать. Ну пошутили, посмеялись с девушками... Тебя же здесь не было – иначе я бы ни в коем случае не допустил, чтобы в присутствии моей дочери...
– Жены! – прошипел Жигановский.– Ты что несешь, Сашка?!
– А я что говорю? – бросил в мою сторону затравленный взгляд актер Караваев.– В том смысле, что ты моя дорогая.
– Хватит ломать комедию! – огрызнулась Наташа сразу и на Жигановского, и на отца.– Никакой он не идиот. И прибыл не из Швейцарии. Он – резидент паррийской разведки принц Ник Арамийский. Допрыгались, пьяницы, уже межпланетные спецслужбы вами заинтересовались!
Моя агентша меня точно в могилу вгонит! Ну кто ее просил выкладывать всю правду совершенно неподготовленным людям? Это же может их психически травмировать на всю оставшуюся жизнь. Должна же быть хоть какая-то дисциплина. А то некоторые, пользуясь своей близостью к телу резидента, не хотят считаться ни с кем и ни с чем. Тем более за столом собрались люди с подорванным алкоголем здоровьем, требующие к себе бережного отношения. Василий, например, едва не подавился куском мяса, который запихнул себе в рот в самый неподходящий момент, и мне пришлось хлопнуть его ладонью по спине, чтобы дело не закончилось летальным исходом. Липовый Бенкендорф вылил почти полный бокал водки себе на колени. Жигановский побурел, актер Караваев побледнел, и только Соловей сохранил полное спокойствие, поскольку для него слова Наташи не явились неожиданностью.
– Это ты в переносном смысле? – шепотом с надеждой спросил папа Караваев дочку Наташу.
– В прямом! – огрызнулась та.– Он вас разоблачил. И шашни с черным магом Каронгом вам даром не пройдут!
– Господи...– прошептал посиневшими губами Караваев.– Я так и знал. Недаром же говорится – с кем поведешься, от того и наберешься.
Я, конечно, мог бы возразить артисту по поводу своего умственного развития, но для меня гораздо важнее было остановить словоизвержение его дочери и нейтрализовать Соловья, который находился в сильном подпитии и тоже рвался с комментариями по поводу моего инопланетного происхождения. Свистуна я взял под локоток, вывел из-за стола и зажал в дальнем углу. Разбойник– он же Степан Степанович – вину свою отлично сознавал, а посему сразу же попытался взять меня на слезу:
– Ну извини, Лексеич, бес попутал. Опоили питьем заморским, заморочили чарами, оплели заклятиями магическими...
– Ты мне мозги не пудри, сирота казанская. Не родился еще бес, который бы тебя попутал. Я тебе за что деньги плачу?! Ты же себя с головой выдал. Я собственными глазами видел, что тут твои ведьмы творили.
– Наговоры! – запротестовал Соловей.– Бенкендорф первый начал из себя козла строить. А их девки прикинулись русалками в лунную ночь, ну, мои держались, держались – и не устояли. Среда засосала. А твой Казюкевич – абсолютно аморальный тип. Я такого загула даже в замке Кощея не видел. Веришь, впервые в жизни покраснел от стыда!
– Составишь отчет о произошедшем и напишешь объяснительную, агент Соловей. В трех экземплярах и на хорошей бумаге. А сейчас отправляйся к Капитолине и носа оттуда не показывай до особого моего распоряжения. Изыди!
Соловей горестно вздохнул и через мгновение ушел в параллельный мир. Мне оставалось только сокрушенно покачать головой ему вслед и вплотную заняться другим своим агентом – Наташей. Представьте себе, она, оказывается, разыгрывала многоходовую комбинацию с далеко идущими целями. Кто бы мог подумать! Наплевав на инструкции, полученные от резидента, на дисциплину, являющуюся непременным условием агентурной работы!
– Не могла же я им сказать, что ты – офицер ФСБ! – обиженно надула губы Наташа.– А идиотом из Швейцарии тебе быть уже нельзя. После того что здесь произошло, даже в идиоте пошатнулась бы вера в Великого Поэта. Всему есть предел – и сумасшествию тоже!
В словах агента была сермяжная правда – я это признал. Другое дело, что новая легенда, придуманная Наташей, никак не могла меня устроить хотя бы потому, что она являлась правдой. А какой резидент станет на весь мир объявлять о себе все? Есть же инструкции, традиции, здравый смысл наконец.
– Да не дергайся ты, Сашка! – Услышал я от стола шепот Жигановского.– Ну, новая шиза у юноши. То он был учеником далай-ламы, то стал принцем Аравийским и резидентом. Одна шиза сменила другую. Что взять с психа? А Наташка ему подыгрывает – и правильно делает!
– Я так не могу! – зашипел Караваев.– Пропади они пропадом твои деньги, Венедикт. Больной же человек. Он мою дочь изнасилует. Я не хочу рисковать.
– Твоя Наташка сама кого хочешь изнасилует! – долетел до меня голос Василия.– Натуральная фурия!
Сказано было сильно, и нельзя не признать, что некоторая доля правды в словах оруженосца имелась. Мы с Наташей стояли у дальнего окна; по расчетам моих ненадежных агентов их слова до наших ушей долететь никак не могли. И до Наташиных ушей они действительно не долетели – иначе Василию не поздоровилось бы.
– Ты пойми, Саша, мне деньги нужны. Тех семидесяти миллионов, которые нам удалось с него сорвать, хватит разве что для затравки избирательной кампании. Ничего с мальцом не случится, если он еще недельку походит в принцах Аравийских. Как-нибудь и эту его шизу переживем.
– Венедикт прав,– поддержал Жигановского бывший Бенкендорф.– И если он не заставит нас на тарелках летать, я готов продолжать развлекать его и дальше.
– А ведьмы летали! – сказал вдруг оруженосец вразрез с предыдущим разговором.– Я видел собственными глазами. Голые – и на метлах. Дуняша предлагала мне прокатиться, но я не рискнул.
