Ну и конечно, я уверена, что этот брак окончательно погубит Алешу. Поймите, я не ликеида, но я все же женщина с высшим образованием, прекрасный специалист, культурный человек, у меня есть знакомые ликеиды… Я могу составить Алеше компанию в культурной беседе, я интересуюсь многим. Кроме того, я постоянно поддерживаю в нем желание развиваться профессионально и как личность и стараюсь незаметно, ненавязчиво повлиять, как-то уменьшить в нем желание ходить в эту ужасную церковь, общаться с не-ликеидами и вообще, Вы понимаете, жить вот этой примитивной животной жизнью. То подсуну ему статью о религиозном фундаментализме, то приглашу его посмотреть фильм о летчиках-ликеидах… правда, на него это очень плохо действует, ведь летать ему хочется, а что там, в Пулково — его даже до аэробусов допускают не всегда, ссылаясь на его якобы психическую неустойчивость, этот начальник просто над ним издевается. Однажды мы смотрели фильм о летчиках, и я увидела на его глазах слезы, с тех пор я стараюсь все же потактичнее себя вести, не напоминать ему о том, что так болезненно.
Но что будет с Леной? Вы только подумайте — эта девушка вышла из необразованной и сплошь религиозной семьи, где восемь детей! Восемь! И судя по всему, она собирается завести с Алексеем столько же. Сама она не имеет высшего образования, глупа, ничем не интересуется, кроме хозяйства и будущих детей, ну еще этой дурацкой церкви. Естественно, она поддерживает в Алеше все его дурные наклонности, а его высших стремлений она просто не понимает. То есть женить его на Лене — значит навсегда похоронить как ликеида.
Я, как мать, конечно же, хочу счастья своему сыну и в личной жизни. Я абсолютно не ревнива, но я против этой Лены! Однако прямо сказать ему об этом я не могу… Вы знаете, однажды он сказал мне: мама, если ты хочешь, я не буду жениться на Лене. И у меня не хватило духу сказать: не женись… Вы знаете, я вспомнила эти слезы и выражение его лица, когда он смотрел фильм о летчиках — такое беспомощное, недоумевающее… Знаете, такое выражение бывает у маленьких детей, которые испытывают боль и не понимают, за что, почему это, почему мама не может или не хочет избавить их от этой боли… Это у Алеши, которого раньше вообще невозможно было представить не то, что плачущим — даже с расстроенным лицом, которого просто ничто не могло выбить из колеи. Который даже в два года, упав и ударившись, только стискивал губенки, вставал и бежал дальше. И я вдруг поняла, что если я скажу — нет, то он и не женится. Но тогда он может вообще не жениться никогда, и вот так же будет потом плакать, вспоминая об этой возможности. Я сказала: решай сам… Я верю, что Вы не осудите меня… ведь я мать. Я знаю, что Алеша сам во всем виноват, но мне так тяжело видеть его страдания. А вы не представляете, сколько он перестрадал за это время… Если бы вы видели, каким он возвращается после этих ужасных психологических обследований. Постаревшим лет на десять сразу… И только через два-три дня он становится прежним. И я не могу делать его жизнь еще тяжелее.
Но когда я узнала, что Вы, Джейн, любите моего сына… Вы знаете, я не поверила в такое счастье. Ведь это воистину подарок Бога! Я даже не знаю, чем мы его заслужили… Вы — ликеида из Америки, безупречная, прекрасная женщина, такая сильная, такая образованная, прямо-таки излучающая Свет… Вы как ангел сошли к моему несчастному сыну. Он пока еще побаивается вас, побаивается принять дар Вашей любви. Умоляю Вас, будьте к нему снисходительны. Вспомните о том, каким прекрасным человеком, каким сильным воином Света он был раньше! Поймите, что он прошел через психический надлом, и современная психология и медицина не могут ему помочь, так как он никому не доверяет! Но если Вы не бросите его, он, может быть, поверит Вам!
Джейн, умоляю Вас, во имя всего святого, не бросайте моего сына! Что бы он ни говорил Вам — спасите его! Ведь это говорит не он, а какой-то монстр, который в него вселился и мучает его…
Каких только кабинетов я не обошла, с кем только не советовалась…
Вся моя надежда — только на Вас, Джейн! И помните, что я, мать Алеши, всегда с вами…»
Джейн выучила письмо матери Алексея почти наизусть за эти дни. Вот и сейчас она вспоминала его, стоя у стеклянной стены, глядя на медленно движущиеся, неуклюжие разноцветные туши аэробусов, разъезжающих по летному полю.
— Джейн?
Она обернулась.
— Здравствуйте, Алексей… а я вас уже жду.
Она подождала, когда Алексей сам протянет руку, и осторожно пожала его теплые, сухие пальцы.
— Опять мы с вами вместе летим, — сказала она. Начальник диспетчерской мог сказать Алексею, что Джейн сама попросила об этом… надо быть осторожнее.
— На «Чайке»?
— Да, конечно… на моем «Полуфоксе», — улыбнулся Алексей. Он взял чемоданчик Джейн, вскинул на плечо свою сумку, и вместе они двинулись к выходу на летное поле.
Красавица «Чайка» с нарисованной на фюзеляже лисьей мордой уже дожидалась их на площадке малых самолетов.
Алексей и Джейн вскарабкались в кабину. Было запрошено разрешение у диспетчерской, самолет вначале медленно выехал на полосу, начал разгон, оторвался от земли…
— Вы, Алексей, не стесняйтесь, можете покруче вести, — сказала Джейн, — Я привыкла, мне даже интересно.
— Да? — Алексей, улыбаясь, повернул к ней лицо, — Ну держитесь!
Он что-то сделал на пульте, Джейн заметила — такого рычажка на ее «Чайке» не было… Потом потянул на себя ручку, серебристый нос с синими полосами закрыл небо. Джейн вдавило в кресло перегрузкой — самолет шел вверх горкой.
— Что это вы сделали? — спросила она, с трудом подняв руку и указав на рычажок.
— Форсаж, — пояснил Алексей.
— У «Чайки»?
— Я же ее модернизировал… она у меня в спортивном варианте. Слава Богу, начальник разрешил… Внимание!
Джейн почувствовала сильный крен… мгновение, и она повисла вниз головой, на ремнях… еще один переворот — они снова летели, как положено.
— Бочка, — пояснил Алексей, улыбаясь, — Больше мой драндулет ничего не позволит… Ну как, ничего?
— Нормально, — выдохнула Джейн. Ей хотелось привести в порядок прическу, но самолет снова круто пошел вверх, тяжело было поднять руки.
— Правда, я не знаю, зачем мне это нужно, — добавил Алексей некоторое время спустя, — я вожу пассажиров, которые все равно не переносят всяких фокусов. Да и начальство не позволит… так, на всякий случай сделал.
— И скороподъемность у вас… ничего себе! — заметила Джейн, глядя на электронные табло.
— Мотор стоит хороший, — объяснил Алексей, — Я попросил… Меня теперь начальник использует, чтобы возить важных персон… несмотря на психическую неустойчивость.
Самолет набрал высоту, Алексей выровнял нос. Джейн облегченно вздохнула и стала поправлять волосы.
— К сожалению, на «Чайке» ничего особенного и не изобразишь, — пожаловался пилот, — конструкция не рассчитана.
