Старик повидал немало символов русского флота, но его зоркий взгляд уловил то, что не мог заметить обычный человек. Особый китайский шелк, из которого шили флаги в девятнадцатом веке. Тут не ошибешься, если понимаешь толк во флотских атрибутах.
— Не томи мое сердце, сынок. Кто ходил под этим знаменем?
— Канонерка «Кореец», погибшая при защите Порт-Артура вместе с крейсером «Варяг». Я купил этот флаг у японцев, которые подняли канонерку со дна моря, у меня есть соответствующий сертификат. Флаг подлинный. Это мой скромный вклад в ваш клуб, которому я обязан своей жизнью.
Старик расплакался.
— Наш клуб! Я буду ходатайствовать перед центральным советом о приеме тебя в наши ряды. Ты истинный патриот своего отечества и неважно, как и кто его будет называть. Россия всегда будет оставаться Россией. А ты ее сын. Достойный сын!
— Сочту за честь, ваше высокоблагородие.
Капитан обнял гостя и похлопывал его по плечу,
пока не высохли слезы. Потом они перешли в столовую и сели за стол, как того требуют русские обычаи. Блины, икра, квашеная капуста, огурчики, селедка, шесть или семь сортов водки и долгие разговоры о далекой России.
— Ты сказал, если я не ослышался, будто имеешь еще какие-то дела во Франции? Так?
— Правильно. Поиск далеких предков. Судя по письмам моего деда, его родной брат уехал во Францию в начале века. Из моей ветви никого не осталось в живых, а брат деда, как я знаю, прожил долгую счастливую жизнь.
— У меня есть связи, сынок. Мы покопаемся в архивах и постараемся найти твоих сородичей.
— Мне уже удалось кое-что выяснить. Далеко искать не придется. Мои родственники в Ницце. Сейчас я не хочу называть их имена. Но покажу вам одну фотографию. Кто знает, может быть, эти лица покажутся вам знакомыми.
Чаров достал бумажник и вынул из него снимок. Тот самый, который получил от Шмыги в Питере, но обработанный Сергеем Пантелеевым: очаровательная дамочка в белом платье очень четко была прорисована, правда, при помощи компьютера ожерелье с ее шеи исчезло. Не всем следовало его видеть, так считал Чаров, и он не ошибался.
— Помилуй Бог! Так это же графиня Ростопчина со своим мужем банкиром Пуартье. Мне кажется, фотография сделана в день свадьбы, вот только не хватает одной детали.
— О чем вы, Кузьма Родионыч?
— Видишь ли, у Ростопчиных имеется древняя реликвия. Она лежит за семью замками в одном из самых престижных банков. Не уверен, что вещь имеет особую ценность, но для них она символ могущества, силы и власти. Конечно, сейчас говорить об этом просто смешно. Но тем не менее. Все женщины в роду Ростопчиных надевают этот символ один раз в жизни. Только на свадьбу. Речь идет об ожерелье, очень старинном, индийской работы. И после свадебного торжества ожерелье вновь возвращается за стальные двери банка, где хранится до следующей свадьбы. Лидия Петровна Ростопчина в тридцать восьмом году вышла замуж за француза. Он и изображен на снимке. Я был на их свадьбе. Ростопчины всегда слыли известными меценатами, и наш клуб этому семейству многим обязан. Они поддерживали нас в трудные годы. Уверен, что фотография сделана в день свадьбы. Но куда же делось ожерелье?
— Скажите, капитан, а графиня Лидия Петровна жива?
— Нет, к сожалению. Она умерла в середине восьмидесятых, а муж несколькими годами ранее. Сейчас главой семейства по праву считают Катю. Катрин, по отцу Пуартье. Сильная женщина. Кстати, не замужем. Ей сейчас под сорок, может, чуть более. Ее старшая сестра Люси — инвалид, средний брат — великовозрастный разгильдяй, даже думать о нем противно, а Катя, конечно, женщина с колоссальным потенциалом. Но вот, не везет. Слишком разборчива. Ищет царевича на белом коне и на меньшее не согласна.
— Значит, ее дедом был Петр Ростопчин?
— Верно.
— А моим дедом был Иван Ростопчин, родной брат Петра. Ох, как бы мне хотелось взглянуть на свою сестренку. Кузину.
— Троюродную. Нет проблем. Я вас познакомлю. Можно завтра же. Их усадьба в двух милях от нас. Какие проблемы?
— Согласен. Но при одном условии. Она не должна знать о нашем родстве. Когда придет время, если оно придет, я сам ей об этом скажу, а до этого молчок.
— Моряки — народ не болтливый. Если ты так решил, так тому и быть. В любом случае, она русофилка, встреча с человеком из России ей всегда интересна. Прием нам обеспечен.
И этот прием состоялся. Первое, что Чаров заметил, войдя в поместье, которое даже виллой не назовешь, а скорее замком, так это портрет графини Лидии Петровны, написанный искусным художником. На нем она была без ожерелья. Теперь Чаров знал наверняка, что интуиция его не подвела.
Когда Екатерина Ростопчина, а по паспорту Катрин Пуартье, увидела гостя из России, его невыносимо синие глаза, она сказала престарелому капитану Малыгину:
— Этот мужик будет моим мужем, капитан, или я зря прожила свою жизнь!
Старик хитро ухмыльнулся в усы: «Черт побери, а Бог все же есть. Вот с чего начинается возрождение России».
Он пил португальский портвейн, курил трубку и наблюдал за танцующей парой. Крепко Катя в него вцепилась. Погиб парень, из таких клещей не вырвешься. Уж он-то знал ее характер.
А Чаров и не собирался вырываться. Свадьба стала его целью.
Глава IIIВ ПРЕДДВЕРИИ УРАГАНА
1
Прошел год с тех пор, когда Барзай и Горонян впервые побывали у Чарова. Ничего здесь не изменилось: те же стеллажи, те же доски под ногами и тот же закуток. Стулья все так же опасно скрипели, но сейчас этому уже не придавали значения. Ожидание длилось слишком долго, чтобы теперь обращать внимание на мелочи. Они готовы были встретиться и на болоте, лишь бы получить ответ на свой главный вопрос.
— Не буду вас мариновать, господа. Могу смело сказать, что первый этап операции прошел успешно.
— В чем это выражается, Геннадий Устинович? — нетерпеливо спросил Барзай. — Хотелось бы знать детали, пощупать, что называется, результаты ваших трудов, а не слушать заверения, да еще об этапах. Обычно вы действуете, как мне известно, более оперативно.
— Утешу вас тем, что я нашел ожерелье царицы Тамары. — Чаров выдвинул ящик стола и выложил на стол солидную пачку фотографий. — Можете им полюбоваться, но пока лишь на снимках. Семьдесят два вида в мельчайших деталях со всех сторон. Здесь вы и клеймо найдете и все необходимые мелочи. По этим снимкам вы, господин Горонян, можете сделать точную копию без погрешностей.
Минут пять, затаив дыхание, они разглядывали снимки.
— Да, но а как же быть с весом?
— Об этом позже. Сначала необходимо обговорить дальнейшие действия.
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо перебил Чарова Горонян. — Я уже понял, что на снимках оригинал, тут есть детали, о которых вы не знали. Качество работы и почерк так же прекрасно виден. Но чтобы сделать семьдесят два снимка со всех сторон, да еще в таком качестве, требовалось время. Как минимум часа два. Значит, в течение двух часов ожерелье было в ваших руках?
