Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Гнидон сидел у костра в компании молодых горцев и жадно поедал свежее, хорошо прожаренное мясо, запивая хмельным пивом. Жирные слюни ручьями текли по щекам, но он не обращал на это внимание, наслаждаясь прохладой вечера. После пережитого им потрясения от нежданного появления Таны он решил хорошенько расслабиться. «Уж теперь-то мне нечего опасаться, – лениво рассуждал он. – Этим комитетчикам я не по зубам. Им и в голову не придет, что это я погубил Янона, а заодно и всех их».
Абриго клонилось к закату, и вечеринка была в полном разгаре, когда в его угасающих лучах на фоне гор появилась женская фигура с растрепанными до плеч светлыми волосами. Гнидон не сразу заметил ее, отреагировав только на восхищенные возгласы. «Как она хороша и как похожа на Лану! – подумал он. – Многое бы я отдал, чтобы увидеть ее, но это невозможно. Она там, далеко, надежно отделена от гор непроходимой пустыней…»
На какое-то время черты лица стали неразличимы, исчезнув в ярком пламени костра. Гнидон смачно облизывал сальные пальцы. Вынырнувшее из темноты лицо заставило его вскрикнуть. Он судорожно замахал руками, отмахиваясь, словно от привидения. Перед ним стояла она – такая долгожданная, желанная, обожаемая Лана. Короткого взгляда в ее пылающие гневом глаза оказалось достаточно, чтобы понять – она знает все! Неумелая попытка бегства была безжалостно пресечена двумя неизвестно откуда взявшимися крепкими парнями. Гнидона скрутили, больно заломив руки, и грубо поволокли в темноту наступившей ночи.
Гнидон очнулся на дне каменного мешка. Он знал, что это последнее пристанище для приговоренных к смерти. Злобный вопль вырвался из его груди, придав ему силы.
Раз за разом он вгрызался ногтями в каменные стены в отчаянной попытке вырваться наружу – туда, наверх, в прохладу ночи. Один раз ему даже удалось преодолеть около метра, но, неизменно падая вниз и больно ударяясь, он прекратил эту пытку, только сломав ногти и изодрав ладони обеих рук до костей. Обессилев, он, полусидя, пристроился на полу и, насколько позволяло пространство, вытянул ноги. Его взгляд невольно обратился наверх, к звездному небу. Ранее равнодушный к его красотам, теперь он не мог оторваться от созерцания созвездий, таких ярких в горах. Как они манили его! Здесь, на холодном полу, его ожидала казнь, там, в сиянии звездного неба, – радость бытия. Он отчетливо понял, что жить ему осталось до утра.
Нет, не раскаяние в предательстве, не стыд за боль, причиненную своей любимой, а зависть и злоба овладели им: «Проклятый Янон! Я всегда был лишь твоей бледной тенью. Надо было избавиться от тебя еще тогда, когда мы были свободными… Сколько раз мы ходили в ночное пасти конов, несчастный случай… Никто бы ничего не заподозрил». Ноги затекли, и Гнидон неуклюже поменял позу. Его мысли обратились к Лане: «А ты, светловолосая потаскушка, сама виновата, что предпочла мне этого… Это ты убила его. Убила своим выбором».
Оставшееся до рассвета время Гнидон смаковал подробности той единственной ночи, которую он провел с Ланой, сожалея лишь о том, что мужская сила тогда покинула его, и он не смог овладеть ею так, как ему хотелось…
Утро выдалось на редкость солнечным. Туман – такой частый гость в горах – быстро рассеялся. Казалось, сама природа празднует сегодня избавление. Избавление от подлости, лжи и предательства. Гнидон стоял прикованным к скале, щурясь от яркого света. Метрах в десяти от него высилась груда камней. Лана шла в полной тишине, прерываемой лишь щебетанием птиц. Ей предстояло первой бросить камень презрения. Она выбрала самый маленький из попавшихся ей на глаза и, не целясь, швырнула его в столь ненавистного ей Гнидона, убийцы ее возлюбленного. Она успела отвернуться и сделать пару шагов, когда по выкрикам поняла, что брошенный ею вполсилы камень достиг цели. Позже она узнала, что попала ему прямо между ног, как раз в то самое место, которое она с огромным удовольствием вырвала бы у него с корнем.
Лана не стала дожидаться окончания казни. Она ощутила резкую потребность побыть одной и весь день бродила по горным тропам, пока усталость не настигла ее, и она заночевала прямо под открытым небом.
Мучения же Гнидона продолжались еще около часа, пока метко брошенный камень не забрал его жизнь.
Хитон, выполнив свой гражданский долг – бросив камень презрения, – не забыл, что он художник. Пристроившись в сторонке с холстом, он запечатлел для потомков сцену казни. Он выбрал тот момент, когда девушка с растрепанными русыми волосами первой бросила камень. Ему удалось точно передать те чувства, которые испытывала она в этот момент, и тот ужас, который охватил предателя…
Не-гуманоиды, злобно пыхтя, наблюдали за казнью. Их не волновала никчемная, с их точки зрения, жизнь предателя. Их взбесило то, что эти презренные рабы помешали их замыслам. Гнидон, исправно следуя их инструкциям, высыпал на себя содержимое пакета и с тех пор не мылся. Это позволило следить за всем происходящим в горах. Мокрицы, а это именно они были в пакете, исправно передавали изображение. Специальное устройство фильтровало многослойную картинку, выделяя те спектры, которые воспринимали глаза не-гуманоидов. Они видели все, но не могли слышать.
От досады наместник потерял над собой контроль, и его легкое тело призрака попало во власть порыва ветра. Куколки бросились закрывать окна. Страховочная инерционная катушка сработала, когда Флаан Тху почти достиг потолка. Медленно опускаясь, он не переставал ругаться, и охранники, с неизменным шипением, предпочли удалиться, чтобы не попасть под горячую руку.
Раньше, сразу после предательства одного из рабов, наместник решил, что эти смехотворные потуги не представляют ни малейшей опасности: «Я дам им поиграть в восстание, почувствовать себя героями, а потом нанесу свой удар. Это отобьет у этих презренных рабов лет так на сто не только охоту сопротивляться, на даже саму мысль, что это возможно». Но теперь дальше медлить было нельзя…
Раздался сигнал утренней побудки, и рабы, так и не отдохнувшие за ночь, начали готовиться к построению. Это была рутинная процедура, и, только когда через ворота в загон вошла группа вооруженных охранников, рабы поняли, что что-то случилось.
Первым из строя выхватили Катона, за ним последовал Тунон, и стало ясно, что не-гуманоиды целенаправленно забирают членов Комитета Сопротивления. Проклятый Гнидон сделал свое черное дело.
– Детон не напрасная жертва, – вначале робко, а потом все уверенней пронеслось над нестройными рядами рабов.
Наблюдая за арестами, Катон понял, что куколки знают не все. Часть членов Комитета осталась на свободе. Совпадало только общее число задержанных – пятнадцать. «Будет кому продолжить наше дело. Да и женщины не подведут. И Тана…» – пронеслось в мозгу у Катона, прежде чем он потерял сознание от удара охранника…
Прошло более двух недель, прежде чем Тана засобиралась обратно. Особых трудностей не предвиделось. На первом этапе Зана сопровождала их, и они возбужденно обсуждали перспективы восстания. Постепенно к ним присоединились женщины, нагостившись в своих семьях. Соскучившихся по своим мужьям, их не надо было подгонять. Дорога давалась на удивление легко. Только Лана замкнулась в себе и почти ни с кем не общалась. Тана приглядывала за ней и, как могла, поддерживала, опасаясь, что та сломается. Она еще не знала, что скоро ей самой предстоит пережить подобное.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
