Третьим был невысокий коренастый пожилой человек в теплой куртке-аляске и "лужковской" кепке, скрывавшей короткий ежик седых волос. По возрасту он вполне мог бы быть отцом одному из молодых супругов, однако таковым не являлся, поскольку звали его Юрием Сергеевичем Музыкальным, а его спутниками были — как вы уже наверняка поняли — Обира и майор Московенко. Ну а встречали они, безусловно, бывшего капитана панцерваффе Ольгерта Зельца…
Прилет ожидаемого ими прямого беспересадочного рейса "Франкфурт — Москва" откладывался — московская погода, как водится, вносила свои туманные коррективы в полетные планы авиакомпании "Люфтганза". После очередного вежливого: "…в связи с метеоусловиями прибытие рейса 71/102 задерживается на двадцать минут" — Юрий Сергеевич хмыкнул и, обернувшись к своим спутникам, предложил:
— Ну вот опять… Идемте в бар, что ли, хоть кофе выпьем. Как вам, Обирочка, наша погодка? Привыкли уже?
Поднявшись на второй этаж, они заняли один из столиков в небольшом баре и заказали кофе. Пока ждали заказ, генерал продолжал беззлобно возмущаться:
— Ну ладно, я понимаю, когда в конце ноября уже лежит снег, но не дождь же с туманом! Не знаю, как вам, молодым, а мне эта погода категорически не по душе.
— А мне нравится… — Московенко вежливо кивнул принесшей заказ официантке. — Романтично — сидишь себе в теплой комнате, с чашечкой — да вот хоть того же кофе — и смотришь, как капли дождя медленно стекают по стеклу…
— Это, покаты еще молодой, нравится, — хмыкнул генерал, — а доживешь до моих лет — посмотрим, как тогда запоешь…
Юрий Сергеевич отхлебнул кофе, недовольно поморщился ("Да уж, это вам не "арабика" из спецпайка".) и продолжил:
— А вот интересно, Обирочка, с помощью ваших технологий можно воздействовать на погоду?
— Уже… — бывшая Хранительница, а ныне гражданка России Обира Юрьевна Московенко с улыбкой повернулась к Юрию Сергеевичу.
— В каком смысле? — совершенно искренне удивился он. — Чего я еще не знаю о Спящем Городе?!
— Разве вы не поняли, что все эти изменения климата, повышение сейсмической активности, пробуждения вулканов, наводнения, наблюдаемые в последние годы по всей планете, и есть результат нашего с вами вмешательства в тонкие структуры этого мира?
— Но… ведь все это началось не сейчас? Уже лет семь или десять назад?
— Юрий Сергеевич, дорогой, не вы ли не так давно рассказывали Зельцу о том, что Время, мол, хитрая штука? — Улыбка экс-Хранительницы стала еще шире. — Что такое одно десятилетие для технологий, способных управлять миллионами лет?
— Но… — Юрий Сергеевич недоверчиво покачал головой. — Почему? Каким образом?
Обира легонько провела пальчиком по поверхности пластикового столика, словно желая проверить, чисто ли он протерт после прошлых клиентов:
— Вы ведь военный человек, Юрий Сергеевич, — у вашего оружия есть отдача? Вот и у моего она тоже есть…
— Ничего себе отдача! — хмыкнул Музыкальный. — Ну и чем это нам грозит в, так сказать, перспективе?
— Абсолютно и совершенно ничем. Полагаю, все эти… э… пертурбации завершатся в ближайшие годы и ни о каких "глобальных изменениях планетарного масштаба", как это называют в некоторых газетах, говорить не придется. Вот и все…
Несколько секунд Юрий Сергеевич сидел молча, задумчиво вертя в руках кофейную чашечку ("За двадцать пять рэ могли бы и кофе варить поприличней, и чашку поэстетичней дать".). Затем с укоризной пробормотал:
— Да уж… А наши-то ученые все друг дружку стращают: "парниковый эффект, планетарное потепление, таяние ледников"… Ну, Обирочка Юрьевна, опять вы меня удивить ухитрились в самый неожиданный момент! Впрочем, давайте-ка мы этот разговор прекратим, и немедленно, поскольку секретность… ну, вы сами знаете, о чем я…
В этот момент раздалось знакомое "к сведению встречающих" и равнодушный голос аэрофлотовской диспетчерши сообщил о посадке ожидаемого рейса. Люди встали и, расплатившись за "дерьмо кофе, правда, Саш?", двинулись вниз…
* * *
Широкофюзеляжный евроаэробус А-320 мягко коснулся колесными парами шасси бетона московского аэропорта и, пробежав положенные 1700 метров (плюс еще триста с учетом мокрой полосы), затормозил около пассажирского терминала. Подали трап. Толпа весело галдящих пассажиров (после сентября прошлого года большинство вынужденных пользоваться услугами воздушного транспорта людей покидали борт лайнера с гораздо большим энтузиазмом, нежели всходили на него) спустилась на гостеприимную российскую землю. Последним борт аэробуса покинул высокий худой старик с небольшим чемоданчиком в руках. Приветливо улыбнулся на прощание стюардессе ("Спасибо, фройляйн, прекрасный полет. По крайней мере выспался".) и неторопливо двинулся вслед за остальными пассажирами. Впрочем, не сразу — едва ступив на резиновый пол трапа — "гармошки", выудил сигарету и щелкнул зажигалкой, рядом немедленно оказался аэропортовский служащий:
— О, I’m sorry, sir! Please, don’t smoking in this place! It’s very dangerously![75]
Старик остановился, смерил ретивого молодого человека строгим взглядом и ответил на абсолютно правильном (хотя и с сильным баварским акцентом) русском:
— Серьезно? Сынок, мне больше девяноста лет, шестьдесят четыре из которых я ждал этой встречи. И ты даже не представляешь, что я видел на своем веку. Даже если от моей сигареты начнется пожар и рванет какой-нибудь оказавшийся где не нужно топливозаправщик — поверь, наша планета от этого нисколько не пострадает. Но из уважения к вашей прекрасной нации и ради очень важной для меня встречи я, конечно, потушу этот смертельно опасный для всего живого окурок. — Старичок старательно затушил сигарету и, поискав (и не найдя) глазами урну, спрятал раздавленный бычок в карман. — Продолжайте заботиться о противопожарной безопасности, молодой человек. И, раз уж мы с вами почти познакомились, подскажите, где тут главный зал ожидания?
Совершенно деморализованный таким напором, служащий молча ткнул пальцем в нужном направлении. Старичок церемонно кивнул и, чему-то усмехнувшись, пошел в указанную сторону. Через две минуты его уже тискали в объятиях чета Московенко и генерал Музыкальный — старые друзья наконец встретились… Этой встречи ждали все четверо, с той лишь разницей, что Юрию Сергеевичу, Обире и Московенко ждать пришлось несколько месяцев, а Зельцу — долгих шестьдесят четыре года…
* * *
Известие о грядущей встрече пришло ровно два месяца назад, буквально на следующее же утро после возвращения, когда в последний раз открывшийся портал высадил спецназовцев и Обиру на территории одного из секретных аэродромов ГРУ в Подмосковье. Как и рассчитывал генерал, в Москве был уже поздний вечер (даже не верилось, что прошло только четверо суток с начала разработанной им спецоперации), так что сам факт возвращения диверсионной группы удалось до поры сохранить в тайне. До дома Юрий Сергеевич добрался только под утро. И, зайдя в подъезд, обнаружил в почтовом ящике продолговатый, европейского образца конверт, подписанный по-русски аккуратным, почти что каллиграфическим почерком. Получателем был он, Музыкальный Юрий Сергеевич, а вот обратный адрес знаком ему не был — письмо пришло из Франкфурта. Зато было более чем знакомо имя отправителя — Ольгерт Зельц, впрочем, никаких сомнений, от кого оно, у генерала и так не возникало.
