— Ты вообще когда-нибудь отсюда выходишь?
— Редко, — признался Трез.
Появление Севатара отвлекло его от записей.
— Что-то не так?
— Не более чем обычно. На этот раз мои братья собираются здесь, человечек. Избавь нас от своего присутствия.
Трез, подавив дрожь, привычно засопел в респиратор.
— Куда мне идти?
— Любопытный вопрос. Ответ таков: мне нет до этого дела. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
— Но Яго…
Севатар медленно, очень медленно обернулся к архивариусу. Даже теперь, когда на нем не было шлема, сервоприводы горжета угрожающе зарычали.
— Назови меня этим именем, — протянул он, — еще один раз.
Трез взглянул на первого капитана Восьмого легиона, стоявшего посреди набитой трупами комнаты. Лицо воина было настолько болезненно бледным, что с легкостью могло принадлежать одному из повешенных на крюках. Цепная глефа, лежавшая на бронированном наплечнике, длиной превосходила рост своего владельца.
— Севатар, — тихо поправился Трез.
— Уже лучше. Разве ты не должен быть на борту «Свежевателя» и присматривать за снами примарха?
— Не сейчас, — ответил старик. — Он не видит слов в твоем понимании. За его закрытыми веками нет ничего, кроме абсолютной тьмы.
— Впечатляюще. Если ты так жаждешь остаться здесь, то, по крайней мере, сиди тихо.
— Хорошо. Благодарю тебя, Севатар.
Севатар утвердительно буркнул в ответ и прошел мимо висящих трупов к огромному круглому столу примарха, за которым сейчас работал Трез. С одной стороны возвышалась гора пергаментов и инфопланшетов архивариуса. Остальную часть круглой столешницы занимал разлагающийся труп. Выглядел он так, словно над ним поработал хирург, вместо инструментов использовавший собственные руки. К столу прилипли комки черного мяса, намертво приклеенные засохшей кровью и иными биологическими жидкостями.
Севатар покачал головой и протянул руку, чтобы скинуть труп на пол.
— Не стоит, — сказал Трез. — Не делай этого, Севатар.
— Почему? — рука воина застыла над оскверненным телом.
— Лорд Курц говорит с ними.
— Это я уже слышал.
— Нет, — Трез прочистил горло, но голос его остался хлюпающим из-за мокроты. — Я имею в виду, он говорит с ними именно в таком виде. Когда их передвигают, он замечает, и это приводит его в ярость.
Севатар схватил труп за торчавший из спины позвоночник и скинул со стола. Мертвец с глухим стуком приземлился на палубу и остался лежать там, раскинув руки.
— Мы разберемся с безумием примарха, когда он вернется к нам. Если он вернется к нам.
Капитан набил код на открывшейся клавиатуре, стуча пальцами по клавишам, инкрустированным засохшими каплями крови. Генераторы гололита ожили, показав последний просмотренный кадр: мертвую планету Тсагуальсу, окруженную плотным астероидным полем.
Севатар убрал изображение и вывел проекцию ближайшего участка космоса. Показался флот, хотя кровь на одной-двух линзах запятнала картину красным.
— Он не всегда был таким.
Трез снова поднял взгляд:
— Прошу прощения?
Севатар не сразу понял, что произнес это вслух.
— Примарх. Он не всегда был таким. У него была идея, как наилучшим образом привести миры к повиновению, и мы охотно воплощали эту идею. А теперь погляди, во что он превратился. Его личные покои отражают воцарившееся внутри безумие. Его собственный разум пожирает его заживо.
Трез ничего не ответил.
— Что, старик, у тебя не нашлось комментария? Ни мудрого замечания, ни хитрой подковырки? Разве не ты ближе всех к нашему повелителю в этой великой и славной Галактике?
Архивариус сглотнул и медленно выдохнул в респиратор.
— Он идет той же дорогой, что и все вы, Севатар. Просто он ближе к ее концу. В одну из грядущих ночей вы все станете такими, как он.
— Я — нет. И не говори о нем так, словно он проклят. В нем все еще осталось благородство. Осталась сила.
— О, это я знаю.
Трез махнул рукой в сторону тел.
— Он не всегда в таком состоянии. У него было… несколько трудных месяцев перед засадой. Его сны стали тусклыми, их отравили сомнения. Он знает, как и когда умрет, Севатар. Он знал это всегда. И это знание причиняет ему больше мук, чем ты или я способны понять. Бремя этого знания и неизбежности вечно давят на его сознание.
Севатар покачал головой.
— Однажды он сказал мне то же самое. Он тебе говорил, когда, по его мнению, это время наступит?
— Да, говорил.
Севатару довольно легко удалось скрыть потрясение, хотя он никак не ожидал, что примарх станет делиться такими вещами.
— И оно наступило сейчас?
— Нет.
— Тогда почему я все же вижу тревогу в твоих затянутых катарактой глазах, старик? Если это правда, почему последние две недели он находится в коме, на пороге смерти? Если ему суждено умереть через месяцы, годы, столетия… почему нашим апотекариям пришлось реанимировать его тридцать девять раз? Он не может дышать без подключения к машинам жизнеобеспечения, которые поддерживают его органы в рабочем состоянии, — Севатар почти сплюнул, бросив в лицо архивариуса последнюю насмешку. — Я не верю в судьбу, пророчества или предназначение. Примарх — вдохновенный стратег и гений, но даже он может свалять дурака.
Трезу хватило ума не отвечать. Всего через несколько секунд дверь опять открылась. На пороге показался воин в череполиком шлеме с такими же широко раскинутыми нетопыриными крыльями, как у Севатара. Его доспех украшали цепи, на каждой из которых болтался череп — ксеносовский или, чаще, человеческий.
— Сев, — приветствовал капитана вновь пришедший, шагнув внутрь.
— Товак, — отозвался Севатар.
Они не стали обниматься или пожимать друг другу запястья по обычаю связанных дружбой братьев из других легионов. Долгий миг воины смотрели друг на друга, и лишь затем Товак Тор снял шлем.
— Ты выглядишь, словно ходячий мертвец, — заметил Товак.
— Мне уже говорили. Как твой корабль?
— Развалина. Кусок дерьма. Чудо, что он еще держится после той трепки, что нам задали Ангелы, — Товак оглядел комнату, сузив черные глаза. — У нас в сто четырнадцатой долго не было повода заглянуть на борт флагмана, Сев. Как я погляжу, наш примарх успел тут сделать косметический ремонт с моего последнего посещения.
— Примерно так. Мы поговорим об этом, когда прибудут остальные.
Товак кивнул и бросил взгляд на Треза.
— Вали отсюда, грызун. Господа разговаривают.
