Девочка обернулась на мамин голос, и мокрый песок с ее лопатки плюхнулся на светлые брюки Александра Сергеевича.
– Извините, пожалуйста, – Лена подхватила дочь, прижала к себе. – Я все расходы, если что, – возмещу. Ну, зачем ты хулиганишь? – обратилась она к Сонечке. – Я же вижу, что ты это сделала специально.
Девочка радостно засмеялась и уткнулась носом в мамину грудь.
– Я встречаю совершенно разумного человека, с которым можно поговорить, и понимающего в ситуации, которой я сейчас занимаюсь, больше, чем все, кого я знаю, – сказал Дудоладов, белоснежным платком отряхивая песок. – Между нами устанавливается нормальный человеческий контакт, и вдруг выясняется, что он выступает под чужим именем и сразу после нашей встречи отправляется убивать двух женщин. Согласитесь, что такой поворот событий навевает на некоторые размышления. Абсолютно нормальный человек оказывается убийцей. Понятно, что здесь что-то не так, поэтому я и хочу узнать у вас, что происходит.
– Вас из-за этого выгнали с работы? – тихо спросила Лена.
– Вы, видимо, звонили мне, – догадался Александр Сергеевич. – Вам это было проще, а мне… Если бы у меня не было знакомых в некоторых серьезных органах, не знаю, как бы я вас нашел.
Лена отпустила Сонечку, которая рвалась из рук на площадку, и внимательно посмотрела на Дудоладова. А девочка с боевым кличем ринулась к своей лопатке, но между ней и «инструментом» оказалась нога в светлых брюках.
– Дай, дай, дай, – завопила она, показывая на свое имущество.
– Ого, как грозно, – Александр Сергеевич поднял лопатку и протянул ее девочке. – Боевая.
– Дорина подставили, – решилась наконец Лена.
Ей понравилось, что Дудоладов не давил на нее, а просто объяснил, что к чему.
– Сначала его сделали участником довольно мерзкого розыгрыша, а потом кто-то часть этого розыгрыша воплотил в жизнь. Скажите, у вас есть свои соображения по этому поводу?
– Есть некая идея, но очень смутная. Мне кажется, я знаю почему, нет, для чего это произошло.
– Тогда давайте меняться, – предложила Лена. – Я вам – что случилось, а вы мне – зачем.
– Идет.
Андреевская коротко рассказала ему о Мите Воле и его программе «Синусоида», о том, почему Дорин был под чужой фамилией и что произошло потом. Александр Сергеевич слушал внимательно, не перебивая.
– А теперь ваша очередь, – повернулась к нему Лена. – Сейчас, одну минуту, подождите, я эту хулиганку только перехвачу.
Сонечка, оглядываясь на маму, упорно лезла на горку.
– Ты же еще не умеешь кататься, – сказала ей Андреевская.
Но мешать не стала, только стояла рядом, контролируя возможное падение с высоты. Дочь, громко сопя, все-таки добралась до верху и, победно оглянувшись, устремилась к отверстию, с которого начинался скат.
– И что мы будем делать теперь? – насмешливо спросила Лена.
Сонечка посмотрела на мать, потом на страшную дырку, ведущую куда-то вниз и, неожиданно повернувшись спиной, плюхнулась на живот и задом поползла к отверстию. Она, конечно, видела, что дети съезжали по горке сидя на попе, но как это сделать, не знала и придумала собственный вариант.
– Вот, доринский характер, – в сердцах сказала Лена, переходя к тому месту, где кончался скат.
Верхняя часть его была покрыта пластмассовой крышей, наверное, от дождя, и это мешало увидеть, что там наверху делает Сонечка. А оттуда слышалось какое-то шебуршение. Андреевская тревожно переводила глаза вверх и вниз, но быть в двух местах одновременно не получалось. Она боялась, что дочь раздумает ехать и пойдет назад к лестнице. Тогда надо было успеть обратно, чтобы не дать ей упасть вниз с площадки.
– Нормально, Елена Сергеевна, – Дудоладов вдруг оказался возле горки, – я смотрю за Сонечкой.
Сопение наверху прекратилось, затем раздался радостный вопль, и из трубы, образованной самим скатом и перекрытием, через несколько секунд показались ноги радостно визжащей дочери.
Лена поймала ее, прижала к себе:
– Ну что, хулиганка, все-таки сделала, как хотела? Сделала? – затормошила она Сонечку.
Андреевская поставила дочь на землю, и та сразу устремилась опять к лестнице, поэтому разговаривать теперь пришлось, стоя довольно далеко друг от друга.
– Понимаете, Елена Сергеевна, – начал объяснять Дудоладов, внимательно следя за Сонечкой, – через нас, я, извините, по привычке сказал «нас», хотя уже там не работаю, сейчас идет один проект постановления, довольно важный для многих отраслей нашего хозяйства. До подписи главы администрации и потом президента он должен был пройти еще три инстанции. Одна из этих инстанций – я, и я всеми силами сопротивлялся принятию этого документа, потому что считаю его губительным для экономики и работающим только на одну небольшую группу лиц. А теперь оно попало к моему заму, и они его легко прогнут. Если я прав, вашего мужа подставили, чтобы убрать меня с пути этого документа. Как вам такая версия?
ГЛАВА 56
Эллери жила в самом центре, но в «плохом» доме. То ли ранняя «хрущоба», то ли поздний «сталинский ампир»: этажей пять, но высокие, и есть лифт. Свет в подъезде не горел, стандартно пахло кошачьей мочой и помоями – подъезд, описанный Достоевским, но переехавший в двадцатый век.
Дорин подумал, что надо бы выйти опять на улицу, посмотреть на окна. Просчитав двери на площадке, он понял, что нужная квартира на четвертом этаже, но поскольку он не знал точно расположения комнат, это было почти бессмысленно.
Лифт, несмотря на темноту, работал, правда, лампочка в нем тоже не зажигалась. Андрей на всякий случай ткнул пальцем в кнопку и чуть не потерял равновесие, когда кабина неожиданно тронулась и медленно потащилась вверх. Да еще и при выходе уже на нужном этаже он задел какую-то коляску, которая с грохотом отлетела в сторону. В общем, когда он в тусклом свете уличного фонаря нашел нужный ему номер квартиры, глухое раздражение подступало к тому пределу, за которым оно уже могло выплескиваться наружу.
Все-таки дом оказался сталинским, такой толщины кирпичной кладки в «хрущобе» быть не могло – от наружной стены лестничной площадки до дверей было сантиметров шестьдесят. И уже абсолютно темно было в этой нише. Дорин протянул вперед руки в поисках звонка, они уперлись в дверь, и она медленно и бесшумно поддалась под таким легким прикосновением.
«Нету здесь никакого трупа, – сказал сам себе Андрей. – Незачем им убивать стриптизершу». Но автоматически вытер рукавом то место на двери, где его пальцы касались обшивки.
В квартире была тишина и темнота. Дорин толкнул дверь обратно, отметил про себя, что не раздалось никакого звука, и медленно пошел в глубь квартиры, ориентируясь на более освещенную комнату впереди и слева. Он продвинулся уже метра на три, когда сзади щелкнула щеколда двери и луч света метнулся ему в спину. Он обернулся, готовясь отразить нападение, и увидел на пороге ванной комнаты (в проеме был виден кафель и зеркало) женщину в одних трусиках. Она взвизгнула, прикрыла грудь рукой и отшатнулась назад.
