случилось, — признался он мне немногим позже. — твои документы взяла без звука, и на следующий день уже приказ о зачислении принесла, список литературы, и методички.
— А Клара, это кто, — поинтересовался я, мысленно улыбаясь.
— Да сестрица моя двоюродная, старше меня на пять лет, поэтому учит жизни всю дорогу, — улыбнулся Иосиф. — Ты бы слышал, как она вопила, когда я после института в бар устроился на работу, твоя мама по сравнению с ней, ангел.
— Могу представить, — сочувственно отозвался я. Меня это проблема сейчас не волновала. Как только маман узнала, что я студент иняза, ее отношение ко мне изменилось вмиг. Более доброй и ласковой мамочки у меня никогда не было.
— Интересно, что она еще скажет, когда узнает, что я заочно учусь на экономиста, — думал я, в то время, как Эльштейн рассказывал о своей поездке. Вообще, у меня создалось впечатление, что Иосиф катался в Питер не просто так.
— Наверняка, собирается в следующем году уехать в Израиль, — подумал я.
Мой напарник со мной о таком никогда не говорил, понимая, что это чревато, но по вырывающимся иногда словам, можно было понять, что ему хочется уехать из Советского Союза.
Судя по скорости, с которой Эльштейн собрался, он действительно вымотался сегодня. Однако минуты три спустя он вернулся в бар.
— Слушай, Сашок, это не твой Москвич появился у на стоянке. Раньше его тут не замечал.
— Угадал, моя машина.
Эльштейн посмотрел на меня пристальным взглядом.
— Знаешь Сапаров, с тобой не соскучишься, — сообщил он, улыбаясь. — Когда ты рассказывал о своей машине, я такую рухлядь представлял. А тут вполне приличная техника. Неужели сам восстановил?
— Нет, хрен с горы! — обиделся я. — Ведь тебе же не раз говорил, что восстанавливаю машину.
— Говорить может любой, — задумчиво изрек Иосиф, — а машину починить далеко не все. Слушай, если я авто из Питера пригоню, ты сможешь его посмотреть?
— Посмотреть я посмотрю, только вот ремонтировать мне ее некогда. Особенно сейчас. Учеба, работа, а теперь еще и четыре сессии год вместо двух, как у нормальных людей.
— Понятно, — констатировал Эльштейн, — Ладно, некогда, так некогда. Счастливо оставаться чувак, а я ушел
Пока мы с ним беседовали, у стойки появилось несколько человек, жаждущих спиртного. Поэтому мне пришлось переключаться в рабочий режим и заняться привычным делом.
Сегодня вообще что-то шло не так. К вечеру у меня в баре уже два раза начинались пьяные разборки. Наш старый швейцар, которого держали только из-за импозантной бороды, пугливо жался в сторону и близко не подходил к ссорящимся мужикам.
В конце концов, мне это надоело и я позвонил в шашлычку, надеясь, что кто-нибудь из старых знакомых поднимет трубку.
Знакомым оказался Гена Виноградов, он радостно поздоровался и сообщил, что сегодня не работает, а просто зависает в зале с друзьями- боксерами.
Когда он в ответ на мое приглашение заорал в трубку, что они сейчас придут и наведут порядок, я подумал,что лекарство может оказаться хуже, чем болезнь, но было уже поздно, в трубе пиликали короткие гудки.
Через двадцать минут в бар завалила компания из пяти человек, в которой Гена был далеко не самым здоровым.
С их приходом в баре, наконец, стало спокойней. Две бузящие группы сидели тихо-тихо, как мышки и только звенели рюмками.
Мы с Генкой болтали о всякой всячине, Я сообщил, что езжу теперь на машине. В ответ, он с улыбкой превосходстварассказал, что купил в таксопарке по блату списанную Волгу, там же ее отремонтировал, и он теперь тоже не безлошадный. Потом он все же закинул удочку насчет перехода к нам, но делал это как-то не настойчиво. Видимо понимал, что от меня в этом деле мало что зависит.
Я слушал его в полуха, потому, что все время подходили клиенты. Но вдруг меня что-то зацепило.
— Ген, погоди, что тысейчас сказал насчет Косалмы, твои родители там дом собрались продавать?
Виноградов посмотрел на меня с удивлением.
— Тебе, что, дом нужен?
— А, почему бы и нет? — сказал я.
— А ты в курсе, чтобы купить дом в деревне, надо прописку сменить на деревенскую.
— В курсе, ты лучше расскажи, что там за хозяйство у вас.
Гена почесал кончик носа.
— Ну, дом, как дом, ему лет двести. На скале построен. Бабушка там у моя жила. Бате в башку втемяшилось продать. Мне, говорит, он на фиг не нужен. Мамаше тоже.
— Так, давай в субботу после обеда съездим туда, посмотрим, если понравится, будем с родителями думать.
Дома мое предложение не вызвало энтузиазма.
— Саша, ну что ты такое говоришь, как это ты снимешься с прописки, ты же потеряешь право на городское жилье! — возмущалась мама. — А вдруг с нами что-нибудь произойдет? Ты останешься без квартиры! И вообще, зачем тебе это нужно, мне и дома хорошо, а там вода, дрова, неужели ты будешь картошку сажать?
Батя был не так однозначен.
— Хм, я ведь тогда, смогу лодку на озере держать, мотор лодочный куплю, на рыбалки ездить, Слушай, Сашка, я послезавтра с вами поеду, своими глазами посмотрю, ты все равно ничего в этом деле не толкуешь.
— Ну, уж нет, я вас одних никуда не отпущу, — категорически заявила маман.- От вас толку, как от козла молока, все равно ничего не поймете. Так, что еду в субботу с вами. Одеться только надо будет теплей, на выходные заморозки обещают.
С утра в субботу заморозок действительно прошел. Но к обеду, когда я вернулся с учебы, октябрьское солнце ярко освещало грустный осенний пейзаж.
Мама долго устраивалась на заднем сиденье, а батя поспешил сесть вперед.
— Видишь! — гордо сообщил он маме. — На машине ездим, а ты ворчала, зачем купил?
— Ой, да помолчал бы лучше, покупальщик, — сказала та. — Если бы не сын, твою рухлядь пионеры давно бы в металлолом уволокли.
Мы выехали за город и направились в сторону Генкиной деревни.
Дом в ней искать не пришлось, Волга, стоявшая у забора, послужила отличным маяком.
Деревня, расположенная на каменистом перешейке, в самом узком его месте между двумя озерами, в недалеком будущем станет элитным местом, это я отлично помнил. Всего тридцать километров от города, двадцать минут на машине.Лет через десять обычному человеку дом здесь будет не купить. А новое строительство
