силу своего жизненного опыта, в силу возраста, я такие фишки рубил сразу. А тут слегка растерялся.
Нина и впрямь девушка молодая и симпатичная, наверняка еще и свободная. Живет одна, все время на работе, а весь отдых заключается только в том, чтобы успеть отоспаться после смены и подготовиться к следующей. Вот так молодость и проходит. Годы идут, а потом раз — и все, тебе уже сорок пять. И у тебя ожирение, плохое зрение и изжога.
Глядя на все это, в голове возникало предположение, что ей не интересные истории про боевые выходы были нужны, да и вовсе не стихи она намеревалась мне рассказывать. А может и нет, я вполне мог и ошибаться. Хм, неужели я ей настолько понравился? А учитывая, что мы находились не где-то в тихом санатории в районе Черного моря, а Афганистане, где который год идет война, можно не удивляться. Однако тут я рассуждал то с позиции молодого, то с позиции старпера. Бабником я не был, цели такой перед собой не ставил.
Скорее всего, так и есть.
Безусловно, контактов с женским полом в этом времени у меня было немного — в армии с этим, всегда сложно… Тем более срочнику первого года службы. Но это только первое время. Без подобного тяжело.
А вообще, не до этого было, я ж вечно в мыле, язык через плечо. Особенно после нашего жесточайшего полугодового обучения в учебном центре, где мы каждый день работали на износ и мыслей о женщинах, не было вообще.
В армии, вернее в самом учебном центре, женщин мы видели только тогда, когда всей группе требовалось поставить прививки в пятую точку, или, не дай бог, нужно было идти на продовольственный склад, разгружать продукты питания. Такое тоже было, чтобы не расслаблялись.
— Максим, не стой, садись… У тебя нога еще не зажила! — улыбнулась девушка, чем вернула меня к реальности — я невольно застыл на входе в модуль. Почти сразу я почувствовал, что в воздухе едва заметно пахнет вином. — Да и рука тоже. Тебе, по-хорошему, еще недели три у нас лежать. И то, если все будет хорошо и не будет осложнений. Но их не будет.
— С такими медсестрами, иначе и быть не может! — улыбнувшись, парировал я. — Вы же с бойцов пылинки сдуваете!
Нина даже засмущалась.
Я присел на кровать, при этом заметил, что хозяйка модуля закрыла за мной дверь. Это ни о чем не говорило — зачем держать входную дверь к себе домой нараспашку, да еще и в темное время суток? Даже несмотря на то, что было жарко. Так-то на базе все знали, кто и где живет, а потому нежданных гостей можно было не опасаться. Ну, разве что какой-нибудь пьяный товарищ майор не забредет, чтобы еще раз попробовать подкатить к красивой медсестре.
— Откуда фрукты? — поинтересовался я. — Точно не из столовой. Еще не привозили.
— Все-то ты знаешь. Ну, ко мне через летчиков иногда попадают интересные вещи, продукты и прочее. То книги, то журналы, то аудиозаписи из СССР и Европы. Духи и здесь можно приобрести. Недавно, вот вино подарили, — она указала на бутылку. — Тебе, кстати, не стоит употреблять алкоголь, но если хочешь, то немного можно. Хуже не будет. Не против?
— Конечно, нет.
Она зазвенела стаканами.
— Вообще, ты не подумай, я пью очень редко. Когда брат погиб, я неделями спать не могла, себя накручивала. Пришлось немного… Потом отпустило… Кстати, фрукты тебе настоятельно рекомендую. Витамины для организма в любом виде важны, но натуральные лучше. Яблоко? Апельсин?
— А можно и то и то?
— Конечно! — вооружившись небольшим кухонным ножом, медсестра принялась резать на части зеленое яблоко. Стояла она ко мне спиной — свет от тусклой лампы на входе, падал прямо на нее. Честно говоря, под коротким халатиком угадывалась стройная фигура. Было на что посмотреть.
— Какие стихи ты пишешь? — поинтересовался я, «заходя» издалека. Нужно было сменить тему и немного разрядить обстановку. Я так-то к ней просто смерить обстановку шел, поговорить, а дальше как пойдет.
— Разные. Но все они какие-то грустные получаются.
— Еще бы… — фыркнул я. — После суточных дежурств, на позитив, наверное, уже сил не остается?
— По-разному… — она обернулась, протянула мне наполовину заполненный стакан.
После того, как яблоко было порезано, апельсин постигла та же участь. Но уже кольцами. Любопытно, но никто и не задумывается, что есть три типа людей. Одни просто почистят апельсин от кожуры, а потом поделят его на дольки. Другой тип порежет апельсин на дольки, при этом, не очищая его. А третий просто нарежет апельсин кольцами, как докторскую колбасу. Целиком. Прямо так, в кожуре. Это ни о чем не говорит, просто любопытный факт, без каких-либо конкретных выводов.
Нина села на противоположную кровать с другой стороны. Слегка улыбнулась.
— Какую историю тебе рассказать? — спросил я, соблюдая правила ее игры. Если, конечно, это была игра. Я все еще не мог понять, к чему готовиться. А давить не хотел.
— Сам реши. Только не нужно с кровавыми подробностями.
Я вздохнул, потер ладони друг о друга. И начал с самой лояльной.
Мы пили вино, которое оказалось вполне себе неплохим. О том, как оно попало в Афганистан, а уж тем более к ней в модуль я предпочитал не думать… Конечно, пить было запрещено, но этот запрет постоянно нарушался. Медсестер и врачей часто благодарили, чем могли — все-таки работа у них ничуть не менее важна, чем солдатская.
Я ограничился лишь половиной стакана, мне больше и не нужно. А вот на дольки апельсина налегал, как положено — их я любил всегда. Правда, в прошлой жизни у меня от них сильная изжога была, но куда деваться⁈ Помню, как-то ребята из моей группы подарили мне набор для выживания — неплохой такой, с кучей примочек. Компас, паракорд, огниво, многофункциональный нож. Так там среди всего прочего, была алюминиевая мини-фляга. Алкоголь, особенно крепкий, я не любил — наши об этом прекрасно знали. В американских фильмах герои в такие обычно наливают виски или бренди, поэтому, когда мне ее подарили, то сразу намекнули, чтоб я туда вместо алкоголя алмагель заливал.
Я рассказывал девушке только о том, что произошло со мной здесь, в этой жизни. Сначала про задержание двух душманов на складе РАВ, потом про эвакуацию остатков экипажа сбитой вертушки и
