— Так что же там написано, черт возьми? — нетерпеливо прервал их Паркхерст.
Филипп быстро прочитал коротенькую записку и улыбнулся:
— Здесь говорится о том, что у меня еще есть надежда.
Прошу меня извинить, джентльмены, увидимся утром. За прошедшую неделю Анджела постепенно смягчилась.
Он навещал ее у леди Палмерстон каждый день. Он приносил цветы, хотя и эти букеты могла постичь участь первого, а еще подарил ей мягкую игрушку, объяснив, что этой штукой она может лупить его сколько угодно, поскольку вреда от этого не будет ни ему, ни игрушке.
— А я-то надеялась, что ты принесешь мне полное собрание сочинений Шекспира, — сказала она, принимая подарок и улыбаясь.
Потом он подарил ей альбом для рисования в жестком кожаном переплете. Он несколько часов бродил по книжным лавкам, стараясь найти самый лучший. Казалось, у него не было никаких других забот, кроме как придумывать способы завоевать ее снова. Но это занятие сейчас было для него самым увлекательным (и самым важным).
Леди Палмерстон также помогала ему. А зачем же иначе этой ярой защитнице нравственности нужно было изобретать предлоги, чтобы выйти из комнаты? От Филиппа не ускользало выражение растерянности на лице Анджелы, когда ее наставница выходила. И хотя ему казалось, что он умрет от напряжения, он не пытался поцеловать или обнять Анджелу.
Возвращаясь в гостиную и не замечая ничего подозрительного, леди Палмерстон каждый следующий день отсутствовала чуть дольше.
И вот сегодня…
В первые минуты после ухода наставницы (леди Палмерстон забыла обсудить с поваром меню) они вели ни к чему не обязывающий светский разговор, неумело притворяясь, что понятия не имеют, что последует дальше: Было так легко и так правильно сидеть рядом и беседовать о погоде, а уже через секунду прильнуть друг к другу для поцелуя.
Вначале Анджела сомневалась, ибо губы ее были закрыты. Филипп не принуждал ее, не подталкивал, не убеждал раскрыть губы. Он так долго ждал этого, что просто возможность находиться рядом с ней давала ему ощущение райского блаженства. Ее губы были еще нежнее, чем раньше.
Он взял ее руку в свою, их пальцы переплелись. И тут она ответила на его прикосновение и на его поцелуй, причем так, как может только мечтать мужчина.
Она крепко сжала его пальцы. Ее губы раскрылись, и она повела в этой любовной игре, скользнув своим языком между его губ. Он последовал ее примеру. В этом поцелуе были намеки на прошлое, равно как и соблазнительное, дразнящее обещание будущего.
Анджела коснулась рукой его щеки, крепко прижимая его к себе. Его прикосновение было нежным, и он чувствовал, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и это ощущение было необыкновенно приятным. Ведь никто и никогда не был с ним мягким, нежным и ласковым.
А именно это, он знал, было лекарством от той серой болезненной пустоты, которая всегда окружала его.
Филипп был уверен, что именно ее прикосновения заставляли его испытывать какие-то невероятные, неведомые ему прежде чувства. И он совершенно определенно знал, что ничьи другие ласки ему не нужны.
Филипп привлек Анджелу к себе, чтобы обнять ее как можно крепче. Но тут Анджела закрылась и слегка отстранилась, словно он пересек невидимую границу.
Что-то удерживало ее, но что именно — он не знал. А спросить ему не удалось. В эту минуту возвратилась леди Палмерстон, которая подозрительно оглядела их и завела разговор о каких-то пустяках, на чем Филипп, слишком погруженный в свои размышления, никак не мог сосредоточиться.
Филиппу вдруг захотелось вновь оказаться вместе с Анджелой в монастыре, ведь там они могли встречаться сколько угодно. А если он совершал промах, то все равно мог рассчитывать, что она придет к нему на следующий день. Но сейчас что-то пошло не так, что именно — он не знал, а спрашивать было ни в коем случае нельзя.
Входя в зал, Филипп сунул записку в карман. В ней было написано: «Встретимся в саду. А.». Радостное предвкушение охватило его, только одна мысль не давала ему покоя: ведь она там одна. Боже, неужели она не понимает, что это опасно? А вдруг до него там появится еще кто-нибудь, с менее благородными намерениями?
Но это приглашение могло означать только одно. Анджеле, также как и ему, хорошо было известно, что происходит в темных, укромных уголках садов и залов. Для этого не нужно было обладать собственным опытом. Девон рассказал ему, что они с Эмилией обвенчались благодаря ловушке, которая очень походила, как подозревал Филипп, на ту, в которую он спешил сейчас. Вряд ли леди Палмерстон станет повторяться, но, по правде говоря, ему это было безразлично.
Он, ни на кого не обращая внимания, прошел через душный зал, с трудом удерживаясь от того, чтобы не расталкивать снующих перед ним людей. С каждой секундой росла грозящая ей опасность. Он должен первым появиться возле нее. В несколько шагов он пересек террасу, подавив желание перепрыгнуть через ступеньки, и углубился в тень.
Сад был освещен лишь лунным светом. Живая изгородь и деревья, высаженные аллеями, превращали садовое пространство в сложный лабиринт с множеством укромных уголков. Идя по гравийной дорожке, он замечал, что не только им с Анджелой пришла в голову мысль уединиться в саду.
Им овладела тревога. Что-то было не так. Он ускорил шаг.
Филипп не сразу увидел ее. Она коснулась его руки, когда он почти прошел мимо. Он шагнул к ней. Через мгновение его глаза привыкли к темноте, и он ясно увидел перед собой женщину, но это была не Анджела.
— Я ждала тебя, — промурлыкала она. Она сделала шаг к нему и, тесно прижимаясь, обвила его руками.
От тяжелого запаха духов запершило в горле. Сначала он решил, что эта женщина его с кем-то перепутала.
— Пора нам закончить то, что мы когда-то начали, — прошептала она ему на ухо, и он сразу ее узнал. — Тебе так не кажется?
Филипп оцепенел. Это была женщина, к которой когда-то, очень давно, он чувствовал сильное влечение. Он отступил, но она последовала за ним, обвивая его, как виноградная лоза, которая душит дерево.
— Я даже сделаю это бесплатно, — прошептала Кристина Грей накрашенными губами.
— Нет, — твердо ответил он. Филипп резким движением снял ее руку со своей шеи и жестко отвел в сторону. Кристина попыталась обнять его свободной рукой, но Филипп, теперь уже раздраженно, схватил ее за запястья и отстранился. Он не хотел, чтобы она к нему прикасалась. — Что ты делаешь, черт возьми? — процедил он сквозь зубы.
Кристина лишь улыбнулась или усмехнулась. В желудке у него все скрутилось. Она слегка кивнула головой в сторону гравийной Дорожки, откуда послышались чьи-то шаги.
Филипп отпустил ее запястья и сделал шаг назад, но было уже слишком поздно.
Кристина вывернула одну руку, притянула его голову к себе и прижалась губами к его губам. Через мгновение он вырвался, но удар был уже нанесен.
