общем, там много кто от меня зависит! И жители княжества, и мои студентики, и вообще! Ты все равно не сможешь меня остановить! Вот так.
– Дак… Я и не собирался, – замер он. – Я твоему женишку хотел сказать, что его прибью, если с тобой чего случится. Ты ж у нас совсем неуправляемая – сначала делаешь, потом думаешь. Так мож хоть этот орёл тебя притормозить сможет?
Роднес хмыкнул. Отлично, папа у меня точно предатель! Зато не пытается остановить, уже хорошо.
– Коля, – осуждающе покачала головой мама.
– Ну, чего «Коля»? Ты ж мечтала её в хорошие руки сбагрить? Вот, радуйся. А ты, князек-зятек, слушай. Мне на ваши миры волшебные чхать с высокой колокольни, но за дочу порву, понял?
– Как не понять, яснее ясного. Варя, – обернулся он ко мне. – Медлить нельзя.
– К фаянсовому другу не пойду! – возмутилась тут же, вспомнив перемещение с Амуром.
– К какому это другу? – не понял Роднес. Ревниво не понял.
Отмахнулась от его негодования и обратилась сразу к Пушку:
– Мы как возвращаться будем?
– У него маяк и мини портал есть.
Так, снова к моему жениху. Хусечка показал мне шарик, в котором переливалось что-то золотистое. Хм, а где он его прятал-то?
– Варя! – мама меня насильно обняла, хотя я и не сопротивлялась, сама жутко соскучилась, пока её не видела. – Давай я тебе телефон дам? А? Хоть звонить будешь…
Вспомнила, что в моем домике в академии в шкафу должен лежать мой старый аппарат, и покачала головой. Ну, не объяснять же маме, что через миры сотовая связь не пробьется. Хотя… Потому жениха озадачу этим вопросом, сейчас не то время.
– Мам, я тебе обязательно позвоню, но попозже, хорошо? – чмокнула её, потом недовольного происходящим папу и махнула Хусе. – Давай!
В этот раз я сознание не теряла. Всё вообще прошло на удивление легко и просто. Золотая сфера под мамин вопль была разбита о ковёр, который достался нам от бабушки и был чуть ли не семейной реликвией. Портал – на удивление стабильный – не вызвал в моем организме никаких сбоев и неполадок. Так что из него мы вышли целые, здоровые и невредимые прямо на центральной площади Илигерии.
Чтобы тут же увидеть чёрное небо, которого просто не могло быть ясным солнечным днем!
То есть, солнце – на месте, даже пара облачков есть, но вместо голубого – угольно-черное небо. И это совсем не смешно!
Что тут такое? Ну почему мы не можем спокойно отдохнуть?
– Я не чувствую защиты у города, – вдруг произнёс Роднес. – Щит, который защищает Рудон, есть. Он давит, но не сильно. А вот городской… Его нет.
Я нахмурилась, хотела возмутиться, а потом что-то щёлкнуло в моей голове. Наверное, таракашки решили-таки вразумить глупую меня и объяснить, что к чему.
Сиа Рудон отдала мне все свои силы. А ведь её силы и защищали княжество. Предположим, что она, в отличие от меня, с головой дружит. Значит, полностью снимать защиту точно бы не стала. А вот силушку с города вполне могла мне для обучения и развлечения отдать. Ой-ой, зачем? И хоть бы мне об этом сказала! Хм, а может, она и говорила, но я забыла.
– Кто мог напасть? – рассуждал параллельно с моими душевными терзаниями Мурито. – Тем более, только на город? Кому мы ещё насолить успели? Точнее, вы. Я тут вообще не местный…
– Мурмираус, – прошипел Хуся.
Ну, а потом по черному-черному небу пошли белые-белые полосы. Как у зебры. Не особо ровные, но очень пугающие. И все они устремлялись к зависшему огромной глыбой, почему-то светящемуся Алмазному дворцу. Белые змеи, ползущие по небу к своей жертве. Только вот мы не собирались пока складывать лапки и убегать. Нет, мы ещё попробуем подраться. Только сперва выясним, с кем именно нужно драться.
– Мурмираус, Варя, я открою портал во дворец, а вы будьте наготове. Не знаю, что нас там ждёт, но боюсь, приятного будет мало. И я не уверен, что рудонская магия сможет вернуть город из небытия во второй раз.
Да, любимый, боюсь, что в этот раз ты прав на все двести процентов!
Из портала вышли тихо. И сразу же оказались в кромешной тьме. Я испуганно зажала рукой рот, стараясь не выдать себя даже малейшим писком. Куда нас опять занесло? И почему тут так темно?
– Не паникуй, – тихо сказал Роднес.
Оказывается, я произнесла это вслух.
Он толкнул дверь, и мы вывалились из крохотной кладовки, в которую нас занес портал.
– Ты это специально? – прошипела, потирая ушибленное о швабру бедро. И откуда она вообще тут взялась? Для чего во дворце такая орава бытовых магов обретается?
– А ты бы хотела прямо в тронном зале оказаться?
Недовольно посмотрела на самого умного и самого серого. И решила не комментировать, обойдется без моих нервных клеток.
Во дворце было тихо. Впрочем, тут всегда было тихо, но почему-то сегодня тишина казалась угрожающей. Может быть из-за того, что я знала – где-то тут бродит враг.
– Хуся, а ведь в прошлый раз досюда не добрались? Ну, этот, Ардун, твой брат который, – зачем-то уточнила я.
Ответом мне было злобное пыхтение. И чем я его обидела? Ох, ненавижу, когда вопросов больше, чем ответов! Чувствую себя совсем как мои таракашки – бесполезной и незаметной!
Пушок зажег маленький поисковый маяк, который начал вертеться на одном месте. А потом взмыл под потолок и взорвался там ярким огоньком. Будто фейерверк. Хм, насколько я помню, такое могло бы запросто случиться в Каменной пустыне, где было мало магии. Но чтобы обычный сгусток с одной-единственной задачей не смог отойти от своего создателя даже на десяток метров! Просто немыслимо!
Что вообще здесь творится?
Хотело спросить, но не успела. Мир вокруг снова стал меняться, и на этот раз далеко не в лучшую сторону. Я-то понимаю, что уже много всякого повидала, нервы закалила, но все разно не выдержала и завизжала. Правда, тихонько, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания.
Стены, которые до этого были просто белыми с едва заметным растительным орнаментом, начали меняться. Белый фон остался, но на нем, как и на небе, начали проступать линии, полосы, только вот теперь черного цвета. И складывались они в геометрический рисунок. Очень знакомый…
– Невериус, – произнесла вслух, осознав, что это все значит.
Мы – точнее, я – освободили его от проклятия, с которым он жил много лет. И которое ему нравилось. Вечная жизнь! Пусть и в клетке, запертый в своем тесном, изолированном мирке, но вечно живой. И он вряд ли был рад тому, что теперь его дни были
