Утром он написал Мак-Коннеллу и Дженкинсу. Инспектору в сжатой форме изложил свой план, не упоминая, однако, ни слова о юном госте, и просил дежурить неподалеку от клуба как на случай ареста, так и на случай фиаско. Письмо Мак-Коннеллу получилось короче, и было полно трогательной заботы: Ленокс предлагал другу приключение, указывал, где и во сколько может находиться Дженкинс, и просил не приходить. «Скоро ты станешь отцом, — писал Ленокс, стыдясь недостойного их дружбы приступа зависти. — Думаю, в данный момент тебе лучше не лезть под пули и врукопашную».
Он написал также Рози Литтл и, хотя горел желанием поведать новости о Джордже Пейсоне, секрет его сохранил — как, впрочем, не выдал и ее тайны, ни разу не упомянув ее имени в разговоре с молодым человеком.
Время стремительно шло к пяти. За обедом Ленокс и Пейсон обсудили план действий, условившись, что спрячутся в разных местах: тогда если одного обнаружат, другой, возможно, останется незамеченным. Детектив пробовал еще раз отговорить Пейсона идти на собрание, но юношу, в его мрачной решимости, ничто остановить не могло. Он во что бы то ни стало должен видеть, как завершится эта история, твердил Джордж. Идти на попятный он не собирался.
Перед самым уходом Ленокс не забыл еще об одном: леди Аннабел попросила его начать расследование — и он не мог ей не написать.
— Будьте любезны, отправьте письмо, как только я дам вам знать, — сказал он, вручая Мэри конверт. Так леди Аннабел получит известие о том, что ее сын воскрес.
И вот уже почти пять. В туфлях на бесшумной подошве, в темно-серых костюмах, призванных сделать их незаметными — правда, на Пейсоне костюм с чужого плеча висел как на вешалке, — и надвинутых на глаза шляпах, они вышли из дома. Хеллоуэл сидел в «Королевском дубе» за столиком у входа. Он изрядно нервничал.
— Не здесь, — предупредил он. — Выждите немного, а потом ступайте за мной.
Швейцар поджидал их в переулке под низким козырьком наружной двери.
— Кто это? — сразу спросил Хеллоуэл.
— Мой помощник. Без него мне не обойтись.
— Мистер Ленокс, я согласился спрятать вас, для двоих там просто нет места.
— Я найду, где спрятаться. Дело слишком серьезное, — вмешался Пейсон.
Слово за слово, им удалось убедить Хеллоуэла. Нехотя он привел их в сад позади клуба «Библиус», к черному входу, и отпер дверь.
— Как я и говорил, мистер Ленокс, сегодня в «Библиусе» никого нет.
Наверх они поднимались по лестнице, которая вела из кухни в столовые. Столовая общества «Сентябрь» особым убранством не отличалась: маленькая, удобная, непримечательная.
Другое дело — клубная гостиная.
Просторная комната с высокими потолками была вдоль и поперек уставлена предметами, напоминавшими о Востоке. Глиняные трубки с орнаментом и старые бронзовые лампы соседствовали с портретами графа Эльгина, лорда Амхерста и других наместников британской Короны в Индии; на столах и комодах красовались скатерти из роскошных тканей, на стенах — потертые армейские винтовки старого образца (Ленокс тут же вспомнил об умнице Матте). В углу скалился бронзовый тигр в полную величину. Пока Хеллоуэл беспокойно спрашивал, где они намерены спрятаться, Пейсон и Ленокс оглядывали интерьер. Вопрос о ценности и качестве этих вещей не возникал. Они отражали сущность имперского грабежа.
Где спрятаться, нашли в считанные минуты. Ленокс решил встать за тяжелыми темными шторами, скрывавшими окно: Хеллоуэл уверял, что на тайном собрании раздвигать их никто не станет, а если вдруг и придет кому такое в голову, то Ленокса все равно никто не заметит. Пейсон выбрал местечко за огромным шкафом — в нескольких шагах от окна, где укрылся Ленокс. Шкаф стоял наискосок, и молодой человек легко проскользнул в угол. После того как каждый занял свой пост, Хеллоуэл потерял интерес к обоим и, облегченно вздохнув, покинул комнату, а вооруженные Ленокс и Пейсон, чтобы развеять скуку и успокоить волнение, стали шептаться.
Время тянулось бесконечно. Сначала риск и тревожные ожидания наполняли комнату заманчивым духом приключений, но минуты текли — и он медленно улетучивался. Прошли два мучительных часа — ждать предстояло еще столько же. Час спустя они шептались уже не так уверенно, едва слыша собственные слова; вот до собрания осталось полчаса — они не смели вымолвить ни слова; и в тот момент, когда оба были едва живы, в холле раздались чьи-то шаги.
Головокружительная, страшная минута.
Ленокс, видевший в щелку левую часть комнаты, не узнал вошедшего, хотя по возрасту и военной выправке тот напоминал Лайсандера и, несомненно, принадлежал к обществу. Уж не загадочный ли это Теофил Батлер?
Не прошло и четверти часа, как собрались остальные: входили по одному, подвое, а под конец непрерывной чередой.
От волнения Ленокс слышал собственное дыхание и отчаянно пытался взять себя в руки. Пока основная часть собравшихся приветствовала друг друга за бокалом вина, несколько человек сгрудились на другом конце комнаты, далеко от окна, и таинственно о чем-то совещались. Ленокс понял, что это организаторы собрания, но узнал только одного — Марана.
Лайсандер не появился.
В зале собралось двадцать два человека. Сытые и довольные, они были еще не стары и давно забыли о тяготах службы на Востоке. Опасными их не счел бы никто — разве что самодовольными, но Ленокс знал, что чувство хозяев положения, исходившее от них, опасно само по себе. Никаких сомнений: они с легкостью простят себе любые грехи.
Заседание начал Маран.
— С новой встречей! — произнес он. — Мы всем вам бесконечно рады. Прежде чем я передам бразды правления майору Батлеру, — он повернулся к стоящему позади него одутловатому господину с маленькими глазками, — предлагаю поднять бокалы и выпить за второй батальон двенадцатого Суффолкского полка, за Индию и за сентябрь.
Собравшиеся выпили, и Батлер выступил вперед. Ленокс, конечно, судил предвзято, но майор сразу вызвал у него неприязнь.
— Приветствую вас, джентльмены, — начал Батлер неожиданно высоким голосом. В его насмешливых интонациях сквозил холодный, злобный расчет. — Мы начинаем встречу в прекрасном настроении. Наш доход стабилен, наши планы успешно продвигаются, а Маран блестяще справился с поставленной задачей.
Раздались аплодисменты.
— Как вам всем прекрасно известно, нас беспокоит только событие.
По комнате прокатился легкий шум: собравшиеся выражали тревогу и согласие.
— Но наш младший помощник все уладил, не так ли? И теперь как раз беспокоиться не о чем, — вмешался маленький, покрытый морщинами и словно усохший на солнце человечек.
— Да, все под контролем. Однако возникла еще одна трудность. Тот, кого все мы когда-то хорошо знали, вернулся в Лондон, и есть лишь один ответ на вопрос о его неуместном возвращении. Я уверен, что все мы знаем, о каком ответе идет речь, и здесь между нами нет разногласий.
