class="p1">Эффи и миссис Гвендл лечат Сэнди наверху. Одд и Дэррок молча сидят за круглым столом, склонив головы.
Кажется, проходит вечность, прежде чем дверь открывается и Эффи манит Хоуп в коридор.
– Как он? Могу я его увидеть?
Эффи шмыгает носом.
– Он зовёт тебя.
Хоуп улыбается, но её улыбка увядает, когда она видит выражение лица Эффи.
– Что такое?
– Мы сделали всё возможное, – говорит Эффи. – Но эта стрела… Её наконечник был чистым злом…
Хоуп отшатывается от неё.
– О чём ты говоришь? Он ведь поправится, правда?
Эффи прерывисто вздыхает.
– Нет, душенька. Не поправится.
Хоуп толкает дверь и входит в спальню, чувствуя себя так, словно находится в трансе. Сэнди лежит на кровати с закрытыми глазами и выглядит умиротворённым. Оливер свернулся калачиком рядом с ним, но, когда Хоуп подходит к кровати, он встаёт.
– Я оставлю вас наедине.
– Нет, – останавливает его Хоуп. – Ты не обязан.
– Я знаю, – говорит маленькая собачка, лизнув её руку. Он спрыгивает с кровати и уходит, опустив голову.
Хоуп придвигается ближе к краю кровати, пока не оказывается достаточно близко, чтобы взять мозолистую руку Сэнди в свою, и её цвет перетекает на него.
Его яблочно-зелёные глаза слегка приоткрываются от её прикосновения, и нежная улыбка появляется в уголках его рта.
– Хоуп, – шепчет он. – Моя Хоуп.
Сэнди внезапно смотрит сквозь неё.
– Мой брат, – говорит он, и его глаза округляются. – Его убила Некромант.
– Я знаю, – шепчет Хоуп, сжимая его руку. – Я видела. Я здесь, Сэнди. Я рядом.
Он улыбается.
– Всё это время я думал, что это моя вина, – говорит он, затаив дыхание. – Я думал, что убил своих собственных маму и папу. Но я этого не делал, Хоуп. Ты слышала её, да? – Его глаза умоляют её. – Ты слышала, как она призналась, что это сделала она, Некромант? – Он кашляет и задыхается, и его голова откидывается на пропитанную потом подушку.
– Да, – говорит Хоуп сквозь слёзы. – Я слышала. Мне так жаль, Сэнди. Она украла у тебя твою жизнь.
Он качает головой, медленно моргает.
– Нет, Хоуп. Хоть и неосознанно, – говорит он, – но она дала мне больше, чем забрала.
Из него вырывается лающий кашель, и в уголке губ появляется капелька крови, ставшая ярко-красной из-за цвета Хоуп.
Когда он снова заговаривает, его голос почти пропадает.
– Я должен тебе кое-что сказать, Хоуп, – выдавливает он. – Кое-что, чего я никогда тебе раньше не говорил.
Она наклоняется ближе.
– Ты – лучшее, что случилось в моей жизни. Я так горжусь тем, какой девушкой ты стала. Мне только жаль, что меня больше не будет рядом с тобой.
Она крепко сжимает его руку, сдерживая жгучие рыдания, подступающие к горлу.
Он сжимает её в ответ.
– Я люблю тебя, Хоуп. Я полюбил тебя с того самого момента, как впервые взял на руки и заключил в объятия. И я буду любить тебя, куда бы ни отправился дальше.
– Я тоже люблю тебя, Сэнди, – говорит она, целуя его руку. – Ты лучший отец, о котором я только могла мечтать.
Его глаза сверкают. Затем он ахает, поскольку, кажется, его озаряет.
– Смерть!
– Всё хорошо, Сэнди. Я рядом.
– Смерть, Хоуп, – говорит он. – Смерть и её друг. Вот как это сделать…
Хоуп хмурится.
– Тебе нужно отдохнуть.
– Нет! Тебе нужно выслушать меня, душенька. – Ещё один мучительный приступ кашля. – Мы знаем, что она делает. Мы знаем, что она крадёт души с другой стороны. И мы знаем, душенька, что у Смерти есть друг, который очень хотел бы встретиться с Некромантом из-за этого.
Хоуп начинает понимать. Её глаза встречаются с глазами Сэнди.
– Когда я уйду, – шепчет он, – давай возьмём с собой на прогулку Некроманта, хорошо? Через пустыню…
Он смотрит на неё в последний раз, его глаза впитывают каждую деталь и закрываются навсегда.
Она выбегает из фермерского дома, пересекает поле за домом, пока не оказывается в тени огромного каштана. Там она сидит, прислонившись к стволу, и воет. Она пинает землю и колотит кулаками по стволу дерева до крови. Она кричит на весь мир, а после этого встаёт и бежит обратно тем же путём, каким пришла, мимо двора и прочь по тропинке к границе, где заканчивается ферма.
Вот она стоит и смотрит на сотни Псов-потрошителей. Она кричит на них, проклинает и потрясает кулаками, а после этого падает на колени, обессиленная, дрожащая.
Голос Сэнди эхом отдаётся в её голове.
«Я люблю тебя, Хоуп».
Эти слова, кажется, рассеивают тёмные грозовые тучи в её душе ровно настолько, чтобы впустить немного света. Она чувствует, как тёплое сияние зарождается в её груди и вырывается наружу, заполняя каждую клеточку тела. Цвет Хоуп разгорается всё ярче и ярче, становится более ослепительным с каждым мгновением, усиливаясь при каждом воспоминании о Сэнди и их совместной жизни. Эта сила бурлит в ней, как могучая река, нарастая до тех пор, пока она больше не сможет сдерживаться.
Она поднимает ногу и с силой опускает обратно. Когда её нога касается травы, раздаётся взрыв. По земле пробегает полоса горящего цвета. Когда он достигает ближайших Псов-потрошителей, их поглощает вспышка цвета и света, и они превращаются в пыль, их тени выжжены на земле навечно.
Сила цвета продолжает расти в Хоуп, разгораясь с такой мощью, которую она никогда не могла себе представить, в сто раз сильнее, чем это было даже в Ночных пещерах.
На шум прибегают её друзья с фермы: Одд, Эффи и остальные, а с поля за ними тянется Цветная Лига. Они собираются вокруг неё в благоговейном страхе.
– Многоцветная Девочка! – кричат они. – Она пришла спасти нас!
Хоуп оглядывается на них. Конечно, она всё ещё остаётся Хоуп, но какое-то время кажется, что она делит своё тело с другим живым существом, силой, которую очень долго сдерживали, которая дремала, а теперь проснулась, разозлилась и готова дать отпор.
Последние слова Сэнди внезапно ярко вспыхивают у неё в голове. Слова о Некроманте.
«У Смерти есть друг, который очень хотел бы с ней встретиться».
И она понимает.
Повернувшись, она направляется к своим спутникам, земля на двадцать шагов вокруг наполняется захватывающими дух красками. Каждая травинка, каждая пылинка, каждая ниточка на её платье, кажется, сияют жизнью и силой. Цвет дошёл до её друзей задолго до того, как она добралась до них сама. И когда она предстаёт перед Эффи, старая волшебница выпрямляется, и краска заливает её, заставляя щёки порозоветь, а глаза засверкать.
– В тот день, когда мы с Сэнди провожали Рэба, – начинает Хоуп, – всё началось с того, что мы зажгли свечу.
