чему вечная жизнь, если плата за нее – лицезрение гибели близких людей? Не изощренная ли пытка – созерцать чужое горе и бояться помочь, потому что цена слишком высока? Рубин не вернула отца. Теперь умер Галлахер. Будь на его месте Ордерион – Рубин бы сошла с ума. Хейди никогда не попросит рискнуть жизнью и вернуть ей мужа. А ведь они подруги, и Галлахер только что спас их обоих от Арим и Азагриэль. Хейди не скажет Рубин ни слова… Но Рубин не нужно ничего говорить. Дар – это то, что дано свыше. И расплата за его использование больше не пугала. Три недели или один день: важен не срок, а то, как она его использует.
Рубин ощутила тепло под ладонью. Потоки маны вливались в нее из окружающего пространства. Крики существ в стороне, скрежет молний и пульсаров под потолком, сквозняк, дующий в спину, липкая кровь Галлахера, пропитывающая ее наряд, приторный запах гари и железа, раздражабщий нос, – все смешалось в одном неповторимом моменте, в котором застыла Рубин.
Вспышка света – поток маны устремился в грудь Галлахера. У Рубин закружилась голова, и она опустила ее на плечо мертвого принца. Еще одна вспышка – в теле Галлахера что-то хрустнуло, грудь под ладонью начала вздыматься. Новая вспышка – у Рубин закололо сердце. Остро, часто, будто пронизывая насквозь иглой. Принцесса зажмурилась, теряя силы. Рука плетью сползла на пол, а взгляд застрял на окне под потолком, за которым по-прежнему было темно.
Боль в груди отступила, и стало очень легко. Пожалуй, Рубин слишком устала ждать рассвета…
Веки принцессы закрылись сами собой.
Мрак.
Ордерион
Дым перед глазами рассеялся. Тело отца распласталось перед ним, испещренное взрывами пульсаров, которые предназначались Ордериону.
Тринадцать лет назад король Инайи нарушил закон и отправился в чужой мир за лекарством, чтобы спасти Ордериону жизнь. А теперь погиб, вновь защищая его. Неужели кроме чудовища, притаившегося в глубинах разума, в Луаре существовал еще и любящий родитель? Безусловно, любящий какой-то изощренной и странной любовью, но все же…
Ордерион протянул руку и закрыл отцу веки. Эпоха правления короля Луара закончилась в храме богини Арим, где поклонялись женщине, что предала весь их мир. Ордерион поразился спокойствию, с которым отодвинул от себя тело отца и встал. Следовало предать родителя земле. Сегодня или завтра, если завтра вообще наступит.
Запястье обожгло. Метка связи с Рубин вспыхнула алым. Ордерион, придерживаясь за стену, побрел в сторону поворота, где скрылся из виду Дхар.
Разгоняя рукой дым и пыль, Ордерион попал в большой зал. По его периметру на разрушенных плитах лежали мертвые тела жриц и их «прихожан». На полу осталось оружие существ из другого мира. А еще там были Галлахер, Хейди и Ди.
Брат сидел на полу. Одежда на его спине запеклась сплошной черной коркой и, кажется, пропиталась кровью. Хейди находилась рядом с Галлахером. Она рыдала и обнимала его. Ди с алым нимбом над головой стояла на коленях и давила руками кому-то на грудь.
Дхар сидел на корточках напротив жены и смотрел на нее, но Ди на присутствие мужа не реагировала.
– Рубин? – позвал Ордерион, понимая, что своими спинами Галлахер, Хейди и Ди загораживают от него именно ее тело. – Рубин! – простонал он и, еле перебирая ногами, направился к ней.
Его принцесса лежала на полу, мертвенно-бледная и испещренная черными метками силы. Ее алые глаза вернули себе былой синий цвет, но огонь жизни в них больше не горел.
Дхар достал из футляра за поясом бутылочку с синей жидкостью и прижал ее к шее Рубин.
– Я дала ей стимулятор, – Ди продолжала давить на грудь Рубин, затем склонилась к губам и вдохнула в них воздух. Снова начала давить на грудь. – Отползайте! – рявкнула она на Галлахера и Хейди.
Те отодвинулись.
Ди поднесла ладони к груди Рубин и окатила ее тело разрядом молний. Затем прижалась ухом, пытаясь услышать биение сердца.
– Твою мать! – прошипела Ди и снова ударила молниями Рубин. – Девочка, ну, давай. Давай, моя хорошая. Ты сможешь.
– Ди, – позвал Дхар. – Остановись.
Но Одинелла не слушала. Она снова вдохнула в губы Рубин воздух и продолжила давить на грудь.
– Ди, она умерла, – произнес Дхар.
– Я дала ему слово, что спасу Рубин! – голос Ди срывался.
– Ты не всесильна.
– Они – не мы, – покачала головой Ди. – Их мозг в условиях гипоксии сохраняет жизнедеятельность намного дольше, чем наш. Мана в их телах не позволяет клеткам погибать в течение пятнадцати минут после остановки сердца. Они лучше нас. Совершеннее.
– Но они все равно смертны.
– Мы тоже смертны! – закричала Ди.
– Тела – да, но разум – нет, – прошептал Дхар, убирая руки жены с груди Рубин.
Ордерион застыл, глядя на тело своей принцессы. Строчки из трактата «О формах маны» будто бы сами собой возникли перед глазами. Ордерион вскинул руку и начал в воздухе рисовать юни.
– Что ты делаешь? – Ди повернула к нему голову.
– Делюсь жизнью, – спокойно пояснил он. – Кто сунется ко мне – испепелю, – Ордерион щелкнул пальцами другой руки, и в воздух взмыл пульсар.
– Не трогайте его, – посоветовал Дхар. – Пусть делает что хочет.
– Он может умереть! – воскликнула Ди, гневно глядя на мужа.
– Ему все равно, – Дхар встал и отошел от тела Рубин.
Закончив формировать юни, Ордерион протянул к ней руку и застыл. Юни вспыхнула и начала вытягивать ману прямо из его груди. Каменная рука раскалилась докрасна, по коже заструились черные метки силы. Глаза загорелись алым, а веки почернели.
– Что ты делаешь? – прокричал ему Галлахер, но Ордерион не слушал брата, позволяя юни забирать ману из тела.
В груди защемило. Сердце понеслось вскачь. Взор застилала пелена. Ордерион пошатнулся. Пульсар, висящий над остальными, растаял в воздухе. Ноги ослабли, и Ордерион рухнул на колени, продолжая наполнять юни собственной жизненной силой.
Он отдавал то, чем безвозмездно делилась с ним Рубин. Ордерион отдавал ей то, чем она вылечила его. Ощутив, что сейчас потеряет сознание, Ордерион опустил руку. Золотая юни последовала за ней и исчезла в груди Рубин.
Вспышка. Зажмурились все. Галлахер завалился на пол, увлекая за собой Хейди. Ди и Дхара отбросило в разные стороны невидимой волной. Ордерион остался стоять на коленях.
Вокруг Рубин заструилась дымка из маны. Она опутала ее тело и вливалась в него из воздуха. Синие глаза будто наполнились светом и изменили цвет на красный. Черные отметки на теле вспыхнули золотым. Рубин глубоко вдохнула и плавно выдохнула.
Ордерион улыбнулся и согнулся от боли в груди. Неужели отдал почти все, даже
