учитель, и царедворец-дипломат. Устроитель праздников и собутыльник на пирушке, соучастник в проказах, и утешитель в трудную минуту, разумный советчик в нужный момент, и всегда преданный друг!
Направлял – не занудствуя, учил – не поучая!
Петр всегда считал, что очень много полезного, что он сделал для России, вызрело сначала в голове Лефорта и затем ненавязчиво было подсказано ему!
Предусмотрительный Егор, желая смягчить удар для Петра Алексеевича, договорился с выездным рестораном, чтобы все подготовили к их приезду. Официантов одели в костюмы Петровской эпохи, украсили шатер, накрыли стол, чтобы было чем развеять царскую тоску.
Видя, в каком Петр настроении, он дал сигнал официантам откупоривать водку.
Они прошли в шатер, где уже стояло угощение.
– Давайте помянем ваших друзей, Петр Алексеевич! – поднес он Петру рюмку.
Тот помолчал немного, видимо, вспоминая близких ему людей, а затем выпил залпом. Егор с Иваном Даниловичем выпили тоже. Толик не стал. Выпив, Петр немного отошел. Стены шатра отгораживали его от реальности: от ангаров перед дворцом вместо парка, выходившего к Яузе, от обезображенного здания, как занавес в театре отгораживает сцену от зрительного зала.
– Это тебе не лошадью править! – сказал он почему- то и хлопнул по плечу Толика. – Хотя иная лошадь запах водки на дух не переносила, а иная токмо заграничные вина признавала!
Егор хмыкнул.
– А ты не скалься. У Алексашки жеребец был. Как хозяин водку пьет – косит глазом, хрипит и укусить норовит! Как заморские вина – смирный, послушный! Лефорта денщик посмешить хозяина вздумал, а может, по злобе, с времен, когда Алексашка у Франца служил. Поднес его жеребцу лохань с заграничным пойлом. Тот выпил как воду! Данилыч в тот день в Москву воротиться должон был. Так жеребец взыграл и чуть его в реку не сбросил. Как пошел канделябры ногами выписывать – насилу доехал!
Петр засмеялся воспоминаниям.
– Потом совсем спился, бедняга!
– Кто, Данилыч? – округлил глаза Толик.
– Жеребец! – захохотал Петр.
Пригубив чарку, он уже не так болезненно относился к переменам.
– Был Кукуй, остался ***й! Ох и скучно вы ныне живете! В асфальт у вас не токмо города, души ваши одеты! Ни работать, как надо, не умеете, ни отдыхать! А вот Лефорт умел! Догадлив был, в думы влезал! Алексашка – тот мысли читал, желания угадывал, а Лефорт, как книгу – душу мою знал! Про меня боле мово понимал! Куда вам до них!
Троица обиженно засопела.
Глава 25. Смех без причины – на пользу телу
Натик и Джил прогуливались по Тверской. Обе напудренные, накрашенные так, что, казалось, блистают естественной красотой. Шли как по подиуму, ставя длинные ноги в одну линию, идеальной модельной походкой. У них не было цели, они просто гуляли, вернее, выгуливали дорогие наряды, время от времени бросая якобы равнодушные взгляды на проходящих мужчин.
– Ты посмотри на них! Кто только их одевает?! – возмущалась Натик, бросая взгляды на прохожих. Она давно не смешивалась с народными массами и отвыкла от их колорита.
– Никакого вкуса у людей! Ну вот эта, к примеру, – Джил указала Натику на куда-то спешившую девушку.
– Ладно, сумка дешевая, и джинсы такие же, но хоть обувь можно было нормальную купить! А у этой, ты заметила? – кивнула она на другую. – Рюшечки у хрюшечки! – они понимающе переглянулись.
– А та, левее от тебя, повернись, она не смотрит, – комментировала Джил следующую жертву в короткой юбке.
– Обтянула задик, да не прикрыла садик! – с иронизировала Натик, и они засмеялись. – Вообще, не на ком взгляд остановить! А вон две провинциалочки. – Натик обернулась в сторону ждавших кого-то девушек. – У этих всегда перебор!
– С чего ты взяла? – не согласилась Джил. – Ничего особенного!
– Ты присмотрись повнимательнее. Их не одежда и даже не говор, их взгляд выдает. Посмотрела и повесила этикетку: «Стоит столько-то». – Натик передразнила. – «Масквичка я чистой вады, я даже акаю, как вы». А послушаешь, и узнаешь, как она с нас тащится. Слушай, по-моему, мы здесь самые клевые!
– Ты на Тверскую вышла, чтобы в этом убедиться?
– Гуляю я здесь! Надоело в стойле стоять. А вон, смотри, две лани на охоте.
– Где?
– Ну вон.
Натик показала на двух девушек, что стояли около банка.
– Мне вообще-то всегда казалось, что лань – животное травоядное. Это за ними должны охотиться.
– Это раньше так было. А теперь лань только и ждет, чтобы сожрать успешного и богатого тигра. Изображают из себя приманку в капкане. Скоро конец рабочего дня, пятница, из банка потянутся банкиры, а тут уже наживка на крючке. Не видишь, сплошные Гучи и Прада. Эти-то хоть брюнетки, а то как из одного магазина, Барби. Длинноволосые блондинки. ГГ, ГП, ГН.
– Это что за код такой?
– Это, дорогая, означает: Глаза, губы. Грудь, попа. Грудь, ноги. Для каждого свои вариации, но три Г все равно чаще всего встречаются. Мужики, Джил, на Г сильно падки!
– Ну тебя, смотри, Ирка.
– Какая Ирка?
– Ну, Швецова. Я тебе говорила про нее. Вон она, вернее, не она, а ее руки.
– Что – руки?
– Вот что? – Джил ткнула пальцем на рекламу украшений «Гепард». – Видишь?
На фотографии во всю витрину были красивые руки с кольцами в больших бриллиантах.
Натик, не обратив внимания на рекламу, любовалась своим отражением в стекле.
– На что ты смотришь? – повернулась к ней Джил.
– На кольца и бриллианты. «Гепард» есть «Гепард»! Ирка-то твоя здесь при чем? Ты ж ее в метро видела?
– Вот именно! Полгода не прошло, как она свитера в тоннелях вязала, а сейчас ты бы на нее посмотрела! Знаешь, где я ее встретила?
– Где?
– У Ивашкина на показе мод. Сидит в первом ряду. Утонченная до невозможности, ухоженная, ни за что не подумаешь, что несколько месяцев назад одежду с рынка носила. Я ее даже не узнала!
– Мужика богатого нашла?
– Нет, она все еще замужем за нашим красавцем. Случай. Повезло бабе! Она бухгалтерские курсы окончила и где-то работала. И вот по делам отправилась в рекламную кампанию. Там и ее и приметили.
– Чего там можно приметить? Ты же говорила – тетка теткой, в шмотках с рынка.
– А шмотки здесь ни при чем. У нее, оказывается, очень красивые руки. И, действительно, смотри, какие длинные пальцы. Короче, ее выбрали среди других кандидаток. И теперь, она руки «Гепарда»!
– Не хило!
– Стройная, подтянутая. Я ей говорю: «Ира, какая трансформация! Еще недавно…» Она на меня как зыркнет, и так свысока: «Анжелика, прошлое, это то, что в прошлом!» Понятно! Ну в общем, я к чему веду. У
