class="empty-line"/>
Домой нас отвез Араселио. Тети тоже поехали с нами, чтобы помочь с переселением назад. Пока грузовик ехал по городу, я вспоминала, как мы приехали сюда из Генуи меньше двух лет назад. Как много с тех пор изменилось!
На этот раз возле дома на виа Джиневра нас ждали все обитатели Упрямой Твердыни (кроме дедушки Пульче и его живности). Дикие монстры были в полном составе – с бумажными транспарантами, на которых было написано:
«С возвращением!» и «Добро пожаловать, Тали!».
Журналисты после целой недели бесполезного ожидания выдохлись и сняли осаду. Остался только оператор с местного канала «Попурри», довольно милый и немного смешной. Он уже извел почти всю пленку, снимая тетю Эспозито, которая пыталась объяснить ему, как она готовит свои плюшки; синьору Чан, которая показала фокус, мгновенно сложив салфетку так, что получился цветок магнолии; Башира Баннерджи, который сделал в уме какой-то сложный подсчет, доказывая, что если бы люди продолжали расти с такой же скоростью, как в первый год жизни, то землю населяли бы настоящие великаны (вообще-то это и без подсчетов любому понятно).
Когда мы вылезли из грузовика, этот оператор робко приблизился к маме и сказал:
– Синьора Риккарди, прошу вас быть краткой, потому что времени осталось совсем мало. Может быть, сейчас нас смотрит ваш муж. Вы хотели бы что-нибудь ему сказать?
– Нет, – ответила мама.
– Очень жаль, пленка закончилась на середине фразы! – сказал оператор.
– Фразы?! – посмотрела на меня мама. – Разве «НЕТ» – это фраза?
– Интервью, к сожалению, не получилось, – сказал молодой человек. – Зато собрался отличный материал для репортажа. Удачи вам и вашей девочке! – И он удалился с камерой на плече.
Дома мы нашли все так, как было до появления Мильярди. Ланч и остальные жильцы поработали на славу. Вся мебель была расставлена в точности как стояла раньше. И мое фортепиано оказалось настроенным! А рядом с колокольчиком снова висела табличка «Семья Тоскани».
Добавились только две новые вещи в маминой спальне: кроватка небесного цвета, купленная для Карлито, и пеленальный столик с ящиками.
– Я нашел их в одном из подвалов «ПРЕСТНЕДВ», – объяснил Ланч. – Все, что осталось. Как только Риккарди и Казе съехали на виа Монтенаполеоне, «вампиры» обчистили подвалы и скрылись.
В ящиках пеленального столика лежало все приданое Карлито, нетронутое и нераспакованное. Как раз то, что нужно.
– Коломба, поменяй, пожалуйста, сестре памперс, пока я приму душ, – попросила мама.
Я уже научилась обращаться с Тали, пока мы были у «девчонок». Лео ревновал. Он тоже хотел возиться с сестренкой – как с какой-нибудь игрушкой. Или как с Липучкой. Но мама ему не разрешила. Тали была такая крошечная! Она казалась очень хрупкой. Вначале мне даже прикоснуться к ней было страшно. Как подумаю, что кто-то (кто же это был?) осмелился выбросить ее вместе с мусором на свалку!
Мама еще не вышла из ванной, когда зазвонил входной колокольчик. Тетя Динучча пошла открывать. Это были мать Норберта и сестра Гервазия.
– Зашли спросить, не нужно ли вам чего.
Обе запыхались, поднимаясь по лестнице, и обрадовались предложенному кофе. Тетя Мити поставила на плиту кофеварку, и они с тетей Динуччей сели поболтать с монахинями.
Тем временем к нам спустилась Пульче:
– Виктор Гюго приглашает к нам на обед. Ему не терпится увидеть вас и малышку. И всех друзей-соседей тоже зовите. Еды хватает, а стол как-нибудь удлиним.
Когда мы все поднимались по лестнице, мне вдруг вспомнился наш самый первый обед у Петрарки: мы только переехали и мама еще не вышла из депрессии.
«Как же быстро все может измениться!» – подумала я.
А сюрпризы еще далеко не закончились.
Заключение
Глава первая
В этот раз Ланчелот и синьора Эспозито накрыли стол не на террасе, а в доме. Англо-неаполитанская кухня была, как всегда, на высоте.
– Не ешьте много, мать Норберта! Смотрите, давление повысится! – наставляла сестра Гервазия. – И не пролейте суп на голову малышке.
Наставница, которую посадили на почетное место рядом с хозяином дома, продолжала держать на руках свою любимицу даже во время обеда. Синьор Виктор Гюго то и дело протягивал руку, чтобы потрепать Тали по мягкой щечке. В какой-то момент та начала капризничать.
– Она уже спать хочет. Дайте я отнесу ее в кроватку! – предложила тетя Динучча.
Но настоятельница ни за что не хотела уступить кому-то свое сокровище.
– А-а-а, – начала укачивать она. – Вот уже успокаивается. Надо просто поменять ей положение.
Она перевернула девочку на животик. Синьор Петрарка, с интересом следивший за ней («Посмотрим, посмотрим», – произнес он), неожиданно вытаращил глаза и издал непонятный звук.
– Что это? – спросил он, указав вилкой на затылок Тали.
– Родимое пятно, – не поняв его волнения, спокойно объяснила мать Норберта. – Разве внучка не рассказала вам, что именно по форме и расположению этого пятнышка мы поняли, что Тали – дочь нашей Эвелины?
Нет. Пульче на все лады и со многими подробностями пересказывала происшествие с Тали дедушке и соседям, но про пятно ни разу не упомянула, сочтя его не слишком важной деталью. Однако синьор Петрарка при виде этой птички задрожал так, как будто с ним случился приступ паркинсонизма.
– Значит, у Эвелины тоже есть такое? – спросил он изменившимся голосом.
– Такое же, только темного цвета, – вставила Коломба. – И у меня тоже.
– И у меня, – не желая отстать от нее, сказал Лео.
– А у нашей африканской бабушки Китукси оно было светлым, как у Тали, – добавила Коломба.
– Она унаследовала его от своего отца, белого человека, который соблазнил Хену и уехал в свою страну, – объяснила мать Норберта.
– Хена?! А где это было? В какой стране? Пульче говорила про Африку. Но Африка большая! – еле слышно произнес синьор Петрарка.
– В Нигерии. В районе Кутая, в маленькой деревне на берегу Нигера, – ответила сестра Гервазия, не понимая, чему он так удивляется и зачем ему знать конкретное место.
Синьор Петрарка повел себя странно.
– Пульче, подойди ко мне! – позвал он.
И когда та подошла, накрутил на руку ее распущенные по плечам рыжие волосы и поднял их на затылке.
– Ай, больно! – вскрикнула Пульче.
– Смотрите! – обратился Виктор Гюго к сидящим рядом гостям.
И те смогли убедиться, что на затылке у Пульче было темноватое родимое пятно в виде летящей птицы.
– Почему ты нам не сказала? – накинулась на нее Коломба, еще не понимая, что происходит. – Там, в монастыре, когда мы сравнивали
