Виола немного подумала.
— Цинцифицес сказал, что тот разговор происходил в ложе Филоксенита на ипподроме, — задумчиво произнесла она. — Но в то время Филоксенита в городе не было. Симон развозит вино по ипподрому и легко мог встретиться с кем-то в его ложе. И никто не заподозрил бы ничего дурного, если бы он поболтал с императорским гвардейцем, поскольку гвардейцы находятся там по долгу службы. — Она прищелкнула пальцами. — А кстати, именно в «Красном петухе» мы познакомились со Станиславом. И не лень ведь ему так далеко таскаться за выпивкой. Можно подумать, что он присматривался к нам из-за Талии.
— Для начала кто-то должен был сообщить ему о нашем прибытии. И к тому же он узнал о смерти Азана. Я решил, что об этом ему рассказала Талия, но, возможно, источником сведений был Симон. Станислав сказал Талии, что постарается выяснить, кто пытался убить меня, но он явно солгал, учитывая, что не было никаких убийц и никакой слежки за нами. И то, что он в числе других побуждал Алексея перевести Исаака в Анемасскую башню, делает его главным кандидатом в заговорщики.
— Капитан Станислав, верный служака.
— Верность-то он хранит. Да только не Константинополю.
— А кому тогда?
— Он прошел с Фридрихом последний крестовый поход. Но не вернулся домой, а предпочел завернуть сюда. Я подозреваю, что он по-прежнему работает на Швабию.
— А у нас по-прежнему нет никаких доказательств. Фактически, у нас есть только пара лживых ответов, но этого слишком мало, чтобы убедить кого бы то ни было.
— Нам остается лишь застать их на месте преступления и остановить.
Аглая удивленно посмотрела на меня.
— Чтобы схватить их на месте преступления, надо попасть к Исааку, — сказала она.
— Верно. У меня есть кое-какие мысли на сей счет.
— А у меня возникло предчувствие, что заговорщикам придется не сладко.
— Вероятно, оно тебя не обманывает, но, если я прав, у нас не так много времени. Исаака переведут в Анемасскую башню уже завтра.
— Что ты хочешь поручить мне?
— Отправляйся и разыщи Талию.
— Зачем? — возмутилась она. — Разве я не могу полностью заменить ее? И почему ты решил, что ей можно доверить какое-то дело?
— Я как раз хочу убедиться, можно ли ей доверять. Если можно, то она сумеет помочь нам. Приведи ее в церковь отца Эсайаса. Воспользуйся паролем и не говори, что ты пока ученица. Постарайся привести ее туда как можно скорее и убедись, что она не оставила никакого сообщения для Станислава.
— Понятно, — сказала она.
— Виола.
— Да, Фесте?
— Она ловко управляется с четырьмя ножами. Следи за ее руками.
— Хорошо.
Я прошел по берегу реки до церкви Святого Стефана. День еще не закончился, и грешники пока не собрались замаливать грехи. У входа меня встретил отец Мельхиор. Приветливо кивнув, он предложил мне спуститься в крипту.
— Я рассчитываю, что вскоре ко мне присоединятся два моих собрата, — сообщил я ему. — А точнее, две женщины.
— Чудесно, сын мой. Я провожу их вниз, когда они подойдут. Заходи, не бойся.
Спустившись, я подошел к алтарю, постучал по секретной панели и, когда она отъехала в сторону, вступил в святое святых. Охраняющий вход отец Федор встретил меня с мечом в руке. Он провел меня к Эсайасу, который восседал на кресле, попивая вино из роскошного, посверкивающего драгоценными камнями кубка. Он поманил меня, и я опустился перед ним на колени.
— Приветствую тебя, сын мой, — сказал он. — Могу ли я помочь тебе в час нужды?
— О, духовный пастырь, — сказал я. — Научи меня, как попасть в тюрьму.
ГЛАВА 17
В ночи все той же песне сладкогласной
Внимал и гордый царь, и жалкий смерд.
Джон Китс «Ода соловью». (Перевод Е. Витковского.)
Должен признать, что меня еще не озадачивали такой просьбой, — сказал отец Эсайас. — В основном моя паства просит научить, как сбежать из тюрьмы.
— У меня есть особые соображения.
— Дурацкие соображения? — задумчиво произнес он. — Собственно говоря, существует два основных способа попадания в тюрьму. Можно высказать во всеуслышание какую-то пакость о любом влиятельном чиновнике, но поскольку ты сейчас числишься императорским шутом, то имеешь право высмеивать людей всякого звания. Или же, чтобы действовать наверняка, тебе нужно совершить преступление и быть пойманным с поличным.
— Позволь, я поясню, — сказал я. — Мне нужно попасть в совершенно особую тюрьму, сделать там кое-что, а потом покинуть ее.
— В какую же?
— В Анемасскую башню.
Эсайас откинулся назад и сложил на груди руки.
— Тут я не особо смогу помочь тебе, — сказал он. — Мы не суемся во Влахернский дворец. К чему будить спящего титана? Отгородившись от мира надежными стенами, они пребывают в покойной уверенности, что и во всем остальном Константинополе протекает такая же райская жизнь и все преступники давно превратились в ангелов.
— Понятно.
— Очень жаль, что тебе не захотелось попасть в преторианскую тюрьму. Там мы основательно закрепились. Надзиратели запирают моих людей на день, а к вечеру выпускают их для ночного промысла. Мы все делимся добычей, а городская стража таскается днем по улицам, выискивая преступников, которые уже спокойно отсиживаются в камерах. Такой же уговор у нас с портовой тюрьмой. Но Анемасская тюрьма не входит в сферу нашего влияния. Как я понимаю, ты нашел, кого искал?
— По-моему, нашел.
— И он сейчас заключен в Анемасскую башню?
— Нет. Но если я прав, то он скоро объявится там.
— Думаю, тебе пора рассказать мне все подробности.
Да уж, смешно даже подумать, что из всех людей в этом городе нашим самым надежным союзником стал заправила преступного мира. Однако я нуждался в его помощи, поэтому рассказал ему о своих подозрениях. К моему облегчению, они показались ему разумными.
— Есть одно простое решение, — заметил он. — Я сейчас же отправлю моих людей прикончить Симона.
— Простое, но не лучшее решение, — возразил я. — Во-первых, его не так-то легко убить. Во-вторых, если вы убьете его в «Петухе», заговор останется в силе. Симон всего лишь стрела. А нам нужно взять человека, натягивающего лук. Если мы схватим его в момент покушения, то сможем предъявить властям кое-какие доказательства.
— Каким властям? Уж не собираешься ли ты пришить дело императору?
— Нет. Не стоит так отягощать его жизнь. У меня есть идеи на сей счет, но для начала мне надо умудриться выжить.
— Отлично. А пока мы тут судим да рядим, пошлю-ка я моих людей последить за нашим грешным храмовником.
