отслеживая чужие перемещения. Я поколебалась секунду и сделала то, на что никогда не пошёл бы цивилизованный эмпат, – подключилась к её восприятию.
И словно провалилась в другой мир.
Айка видела сцену чётко, как если бы стояла у самого края. И там, в центре площадки, огибая световые столбы, плясали двое. Точнее сказать, Тейт пытался задеть противника хотя бы кончиком ногтя – подпрыгивал, бил с разворота, подкатывался под ноги, делал мощные, экономные выпады. А Лао уклонялся, выскальзывал из-под каждой атаки, и можно было бы подумать, что это даётся ему легко, если б не бисеринки пота на висках и ощущение запредельного напряжения.
А ещё они оба смеялись.
Нет, не вслух – глупо, нерационально тратить на это дыхание. Но где-то глубоко внутри, там, где находится не признанная никакими учёными душа, они хохотали. Так, что даже я заражалась азартным весельем и не могла сдержать улыбку.
Тейт всё-таки задел Лао. Немного, мыском, на излёте движения, но этого хватило, чтоб отбросить противника почти на полтора десятка метров. По сцене разбежались змейки трещин. Тейт извернулся немыслимым образом, взвился в воздух – и вовремя, чтобы уйти от ответного удара.
У меня перехватило дыхание. А затем губы у Лао зашевелились; я не слышала слов, только едва оформленные мысли:
«Ты подрос. Заканчиваем?»
«Ага».
«Давай поярче. Я увернусь».
Азарт сменился сосредоточенностью и с той, и с другой стороны. Движения замедлились ровно настолько, чтобы за ними можно было уследить. А потом рыжий вдруг шарахнулся в сторону, выставляя руки с зажатыми кулаками перед собой. И резко разжал их. Я едва успела зажмуриться и разорвать контакт. Вспыхнуло так, что даже сквозь веки просочилось огненное зарево, а лицо опалило сухим теплом.
Стало абсолютно тихо. Потом кто-то в задних рядах оглушительно чихнул.
– Я победил! – громко заявил Тейт. И добавил виновато: – Правда, ягоды поджарились…
Айка заржала совершенно неприлично, с подвываниями, перекатываясь по ветке и колотя ладонями. Многие тоже смеялись, хотя и не так бурно. А я наконец рискнула открыть глаза.
Сцена приобрела ровный чёрно-прокопчённый оттенок. Рыжий и Лао стояли плечом к плечу, оба чистенькие, весёлые. Как будто не дрались только что, а в шахматы играли.
– Надо вернуться, Трикси, – окликнул меня Кагечи Ро. – Пойдём на наше место.
– А как же Тейт? – зачарованно отозвалась я.
Отвести взгляд от сцены было невероятно сложно.
– Догонят, – фыркнула Айка. – У них, это, до пырта поклонников сейчас будет. Соберут подарки и придут.
«Каких ещё поклонников?» – хотела я спросить, но прикусила язык, потому что разглядела у края сцены блюдо. К нему как раз подошёл высокий мужчина в красном и молча положил какой-то свёрток.
Значит, вот что здесь преподносят звёздам вместо букетов…
Лао с Тейтом задержались. Когда они добрались до нашей уютной развилки на высоте третьего этажа, шерга закончилась, а я как раз дозрела до того, чтобы сесть на краю и свесить ноги. Голова уже не кружилась, точнее, её вело, но по-другому.
Сначала появился здоровенный поднос, гружённый свёртками. Потом – голова Лао. Наконец вынырнул, как шрах из шкатулки, рыжий и жизнерадостно объявил:
– Разбираем, кто что хочет! Но вот это, это и то – мне. Митчи сверила со списком и сказала, что морских гадов Трикси можно. Буду дома готовить!
Айка завистливо присвистнула и дёрнула меня за волосы – не больно, но обидно. Дурных намерений я в ней не чувствовала, поэтому задавила негативные чувства. Глупо дуться на мелкую девчонку, которая недавно выжила в чудовищной мясорубке и едва-едва залечила травмы.
И, хотя Тейт и предложил ребятам разобрать подарки, каждый взял понемногу. Правда, Лао скрупулёзно выбрал почти все сладости. Я почувствовала прямо-таки родственную близость с ним, потому что остальные на десерты мало обращали внимание. Суровые маги, чтоб их… Затем появилась новая порция крепкой шерги и ещё какие-то сушёные фрукты, но мне уже было не до них. Неудержимо клонило в сон.
– Ну, как тебе? Офигенно? – наверное, уже в десятый раз спросил рыжий.
– Офигенно, – вяло откликнулась я и уткнулась ему в плечо.
– Слуксилась? – живо поинтересовалась Айка. – Может, орран зажевать? Он и жареный ничего.
– Лучше не надо, – быстро произнёс Кагечи Ро и даже немного подвинулся, чтобы заслонить меня от излишне активной девчонки. – Если ей от кижу было плохо.
– Сюда бы кофе… – пробормотала я и поджала губы.
Шрах, это уже в который раз за вечер? Надо держать себя в руках. Если начну перебирать в памяти всё, что было дома и чего здесь нет, то быстро сорвусь в депрессию. Большие проблемы начинаются с таких вот мелочей, с ментальной неряшливости.
– Кофе? – с любопытством уткнулся мне в затылок Тейт. – Мм… Это из твоего мира, да?
– Угу. Здесь не растёт, – подтвердила я и прикрыла глаза. Видимо, начался откат от той бодрящей штуки, которой рыжий мазанул меня перед уходом.
Так и знала, что от стимуляторов – одни неприятности.
– В чём же беда? – певуче произнёс Лао. – Ты ведь из овеществляющих ничто. Овеществи себе кофе.
Щёки у меня вспыхнули.
– Не умею. Да и невозможно это…
– Возможно, Трикси, – мягко возразил Лао. – Если ты достаточно хочешь – возможно. В Лагоне бродит одна овеществлённая мечта. Говорят, её не отличить от человека.
– Айе, ты гонишь! – возмутилась Айка.
Кагечи Ро тоже попытался что-то вставить, и Тейт влез со своей оптимистичной точкой зрения, что «возможно всё». В этом хаосе меня срубило окончательно. И где-то на границе между сном и явью воздух вдруг наполнился ароматом камня и грозы, а в раскрытую ладонь ткнулась влажная ягода.
Орран.
Я с трудом разомкнула веки – и едва не вскрикнула. Лицо Лао было совсем-совсем близко; серебристо-серые глаза с зелёным ободком по краю напоминали странный камень, какую-нибудь вулканическую породу, которая помнит себя раскалённой лавой. Если присмотришься, то различишь микротрещины, разрывы в ткани реальности, через которые проглядывает нестерпимый белый жар.
– Попробуй, Трикси, – шёпотом попросил Лао и отстранился.
И мне прекрасно было ясно, что он вовсе не предлагает положить дурацкую ягоду на зуб.
Наверное, потом я всё-таки уснула, потому что мир стал слишком ярким и сюрреалистичным даже для Лагона. Снилась мне мечта, разгуливающая по подземельям. У неё почему-то были тёмно-серые волосы и глаза, и выглядела она смутно знакомой, хотя и жутковатой. А ещё издали тянуло кофе: то свежемолотым, то кисловато-горькой подделкой из вокзальных автоматов, то растворимым, то сливочно-нежным, как любила готовить для себя Лоран. И, под самый конец, привиделись дядя Эрнан и чешуйчатый Оро-Ич в бейсболке, которые сидели под раскидистым кофейным кустом и обсуждали, чем надо кормить маленьких шрахов.
Очнулась я дома. Под потолком вращались светильники. Тейт привычно сопел под боком, свернувшись в клубок, и влажные после мытья волосы оставляли отчётливый след на подушках и на моей «ночной сорочке».
В кулаке у меня была зажата ягода… ярко-красная, слегка высохшая ягода кофе.
Кажется, мастеру Ригуми всё-таки придётся сдержать обещание и отвести нас к океану.
Глава 16. Цветок на вершине
Всепоглощающая жадная стихия с коварными течениями, особенно опасная для недовольных, обделённых и обиженных.
Из свитка «Загадки Лагона»
Лагон приучил меня любить зарядку и следить за собой.
Правда, комплекс упражнений и утренний туалет несколько отличались от того, что пропагандировали загорелые подтянутые девицы
