ко мне ближе, скрючившись, и посмотрела в глаза.
— Это ты.
В ту секунду я тоже ее узнала.
— Не поймите меня неправильно, Лейла, но я поражена, что вы так долго протянули.
— Да, я тоже.
Ее голос и выражение лица смягчились. Она подалась ближе.
— Зачем Джексу сиделка? — спросила я.
— Потому что он болен, дорогая.
Глубоко в груди появилась обжигающая боль.
— Чем болен?
— Раком легких, — раздался приглушенный голос Алиши.
Я не сводила глаз с Лейлы.
— Но это же вы курили, а не он!
— Вот ирония, да? — сказала она.
— Это должно было случиться с вами!
Я использовала тот же прием, что и Лейла применила к Джексу, когда утонул Брайан. Я была так зла и расстроена из-за Джекса, что чувствовала, будто часть меня умирает прямо сейчас вместе с ним, а ведь я его еще даже не видела.
Она посмотрела вниз, на землю.
— Ты права. Я это заслужила, но взгляни на меня: старая карга, у которой в багаже только сожаления.
— У меня тоже, — сказала я, борясь со слезами.
Я вернулась сюда навестить место, которое, как мне думалось, давным-давно заброшено, но он до сих пор жил здесь. Чего он ждал?
— Я видела его книгу. Он еще что-нибудь написал?
— Нет, только одну эту книгу, — сообщила Лейла. — А когда продажи провалились, он нашел работу на стекольной фабрике и работал там, пока не заболел в этом году.
— У него есть семья?
— Только я.
Меня захлестнуло эмоциями. Слезы бежали по лицу, мне было трудно дышать. Надев очки, я сказала:
— Сколько ему осталось?
Алиша подошла ко мне и сообщила:
— Доктора говорят, от нескольких недель до пары месяцев. Точнее они не знают.
Я упала на колени, уронила голову на руки и зарыдала. Лейла, дряхлая старушенция, опустилась на колени рядом со мной и обняла меня. Почему он должен был заболеть?
Почему Джексон не мог жить дальше и устроить себе красивую жизнь? Я думала, что спасала его, когда позвала полицию той ночью. Думала, что любить кого-то — значит отпустить, но к тому времени, как я поняла, что любить — это значит бороться за любимого, было уже слишком поздно.
Годами я представляла, что Джексон был успешен в жизни и в любви, что у него была семья. Я мечтала, что дом, возле которого я сейчас стояла на коленях, снесли, вместе со всей болью прошлого. Но этого не случилось. И дом, и боль все еще были здесь — и ждали меня.
— Можно мне его увидеть?
Глава 16. Про жизнь?
Мои глаза опухли, а горло болело от того, что в процессе чтения я все время сдерживала слезы.
Лежа в постели, я думала о Треворе и о том, каким страстным он был в начале наших отношений. Дарил цветы и подарки. Несмотря на то, что он не всегда был готов поделиться своими чувствами устно, я знала, что много для него значила. Когда я звонила, он приходил.
Я думала, может быть, после реабилитации он снова станет тем замечательным парнем, которым был, когда мы только встретились.
Я думала о Джейсе и нашей истории, и задавалась вопросом, всегда ли прошлое будет здесь, напоминать о себе, как старая скрипящая доска на полу. Поздно ночью я написала ему.
Я: Не спишь?
ДЖЕЙС: Нет.
Я: Можно позвонить тебе?
Через две секунды мой телефон зазвонил.
— Привет, — сказала я.
— Привет.
— Когда я виделась с отцом, он просил поблагодарить тебя и передать, что он сожалеет. — Я начала задыхаться от слез. — Теперь он трезвый и милый.
— Откуда в тебе столько силы, Эмилин?
— Наверное, ты научил меня, — вздохнула я. — Сегодня Тревора поместили в реабилитационный центр.
— Это хорошо. Ты поступила правильно, настояв на этом. Уверен, он будет благодарен тебе, когда пройдет реабилитацию. Иногда люди, которые любят нас, заставляют нас делать трудные вещи, потому что так правильно.
— Я почти дочитала книгу.
— Что, ты читаешь около пяти слов в час? — поддразнил он.
— Я наслаждаюсь ею, дурашка. — Последовала тишина, а потом я услышала, как он пытался подавить зевоту. — Ты кажешься уставшим. Андреа с тобой?
— Нет, у нее свой номер, глупышка. У нас уже поздно, но я еще хочу поговорить с тобой.
— Иди спать, Джейс. Мы с тобой скоро еще поговорим.
— Ладно. Спокойной ночи, Эм. Эй, знаешь, что мне это напомнило? — спросил он.
— Как я была в приемной семье, и мы разговаривали по ночам?
— Да, именно… Я скучаю по тебе.
— Я тоже скучаю по тебе. Спокойной ночи, Джейс.
Он не спросил, приняла ли я решение по поводу Тревора. Когда я об этом подумала, то поняла, что Джейс даже ничего не сказал о наших с ним отношениях. Это казалось очевидным, но собиралась ли я в самом деле выбросить на ветер семь лет с Тревором, только чтобы узнать, сможет ли Джейс справиться с реальными, взрослыми отношениями?
Утром Кара сидела за барной стойкой, завтракала хлопьями и читала журнал.
— Не могу поверить, что ты дома, — сказала она. — Я не видела тебя целую вечность.
— Знаю. Я помогала Тревору.
Она перестала есть.
— Как-то грустно, что он прошел путь от суперзвезды до суперзависимого.
— Он не плохой человек. Просто немного запутался, но это не делает его неудачником.
Она сочувственно посмотрела на меня.
— Я знаю, Эми. Итак, ты думала о том, что собираешься делать?
— Да, — я села возле нее. — И я разрываюсь на части.
— Ты во всем разберешься.
Она продолжила есть.
— Все так говорят.
— Ты хоть что-то написала для профессора Джеймса? — спросила подруга с полным ртом хлопьев.
— Нет, но напишу. — В последнее время я вообще не спрашивала Кару о ее жизни, и внезапно осознала, что была дерьмовой подругой. — Что у тебя нового?
Она перестала жевать и сглотнула. Взгляд забегал по комнате.
— Только обещай, что не возненавидишь меня, ладно?
— Что? — сердце ушло в пятки.
— У меня появился агент, и одна из моих историй будет опубликована в Нью-Йоркере в следующем месяце. — Она скривилась, будто съела кислый виноград.
— Это потрясающе! Кара, ты такая талантливая! И заслуживаешь всего этого! — я обняла ее.
— Ты выглядишь по-другому, Эм. — Кара никогда не называла меня «Эм» до того, как прочла книгу. — Более уверенной или что-то в этом роде.
— Возможно, теперь, когда ты знаешь меня, то смотришь на меня по-другому.
Она нахмурилась.
— Я думала, что и до этого знала тебя.
— Нет, теперь, когда ты действительно знаешь меня.
— Хм-м… — протянула она и добавила. — Как думаешь, а Тревор
