для моего света.
Я закрываю глаза и наслаждаюсь каждой секундой, ненавидя глубоко внутри, что эта боль никуда не денется, потому что скоро всё закончится. А я не смогу быть без этого мужчины. Он дополняет меня, и без него, я знаю, что утону в отчаянии.

Когда я добираюсь до своей комнаты в общежитии и включаю свет, я практически выпрыгиваю из собственной кожи.
Лука сидит на краю моей кровати и ухмыляется.
— Какого хрена ты здесь делаешь? — Я скрещиваю руки на груди. — Ты понимаешь, что в женское общежитие парням вход воспрещен?
Он усмехается.
— Не воспрещен для преподавательского состава. — Он встает и подходит ко мне, выражение его лица становится серьезным. — Нам нужно поговорить.
Я сужаю глаза.
— О чем?
Он наклоняет голову.
— О том, что ты трахаешься с профессором.
Кажется, что вся кровь отливает от моего тела, я несколько раз моргаю, гадая, правильно ли расслышала его или, возможно, я сплю и это кошмарный сон. Последнее, что мне сейчас нужно, — это чтобы семья узнала о моих отношениях с Гаврилом.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Выражение его лица становится разъяренным, что для Луки редкость.
— Не играй со мной в игры, Камилла, — предупреждает он, обычно беззаботный брат, которого, как я всегда знала, полностью исчез. — Я положу этому конец.
Я делаю глубокий вдох, понимая, что зашла слишком далеко, чтобы остановиться.
— Какого черта тебя это вообще волнует?
Его челюсть сжимается.
— Ты знаешь, что как Морроне тебе суждено выйти замуж по расчету, и уж точно не за какого-то профессора-неудачника.
Слышать, как он оскорбляет Гэва, задевает меня сильнее, чем я ожидала. Такое чувство, что он оскорбляет меня как продолжение.
— Ты его не знаешь, — огрызаюсь я.
— Мне не нужно знать его, Камилла. — Лука качает головой. — Массимо попросил отпустить тебя в Чикаго на две недели раньше. Оак дал добро и подтвердил, что ты все равно получишь диплом. Ты вернешься только на церемонию. — Он смотрит на часы. — Ты выезжаешь через двадцать минут.
Я смотрю на него с открытым ртом.
— Ты сказал ему, даже не поинтересовавшись у меня, правда ли это?
Не могу поверить, что Лука не только профессор, но и стукач.
— Ты знаешь, что это моя обязанность перед семьей — рассказать ему, поскольку теперь он босс. Что касается проверки того, правда ли это, я видел, как вы двое целовались в его кабинете, так что я видел это своими глазами. — Он пожимает плечами. — Массимо просто хочет, чтобы ты побыла в одиночестве и прочистила голову.
— Ублюдок, — бормочу я, с гневом и разочарованием глядя на брата, которого всегда любила больше остальных. Оказывается, став профессором, он превратился в мудака. — Что, черт возьми, с тобой произошло, Лука?
— Ничего. — Он ловит мой взгляд. — Просто в кои-то веки я поступаю правильно. — Лука подходит к шкафу и достает мой самый маленький чемодан. — Собирайся сейчас же.
— Я никуда не поеду.
Я кладу руки на бедра и свирепо смотрю на него.
— Не заставляй меня вытаскивать тебя отсюда с пинками и криками. — Он катит чемодан к кровати. — Собирай сумку. Остальное я привезу.
Во мне поднимается гнев из-за того, что братья думают, что могут контролировать мою жизнь.
— Как я уже сказала, почему вас вообще касается, с кем я сплю?
Он вздыхает.
— Если это просто трах, то это не имеет значения, пока ты соблюдаешь меры предосторожности.
Жар обжигает мою кожу, поскольку мы с братом никогда не говорили о подобных вещах. Я принимаю противозачаточные уже несколько лет из-за ужасно обильных и болезненных месячных, так что с этим всё в порядке. Хотя Гэв никогда не спрашивал и не проверял, принимаю ли я какие-либо методы контрацепции, что немного странно.
— Однако ты не можешь привязываться. Ты знаешь, какова твоя роль в этой семье, и знала об этом уже много лет. — Он скрещивает руки на груди. — Массимо обсудит это с тобой, когда ты вернешься вечером.
— Я не вернусь сегодня, даже если уеду сейчас. — Я смотрю на часы.
— Вернешься, поскольку отправишься на самолете.
— Какого хрена? Не похоже, что это чрезвычайная ситуация. Зачем мне лететь самолетом?
Выражение лица Луки становится жестким.
— Потому что Массимо хочет поскорее разобраться с этим. — Его глаза сужаются. — Собирай сумку, а я подожду за дверью. — Он делает паузу, уже собираясь выйти из комнаты, и снова поворачивается ко мне. — Чуть не забыл. Массимо попросил меня забрать у тебя твой мобильный. — Он протягивает руку.
Мгновение я просто таращусь на него в неверии.
— Ты, блядь, серьезно?
Он морщится.
— К сожалению, да. Массимо не хочет, чтобы ты связывалась с Ниткиным, пока ты в Чикаго. Ты сможешь забрать его обратно, как только закончится неделя.
Я смотрю на свой телефон, а потом на Луку.
— Можно мне…
— Нет, ни одного сообщения или звонка. — Он жестом просит меня передать его. — Это был приказ Массимо.
Несколько долгих секунд я смотрю на него в полном недоверии, а затем подхожу и вкладываю телефон в протянутую ладонь.
— Ты такой же мудак, как и он.
На его челюсти напрягается мускул.
— Я просто выполняю свой долг.
— Нахуй долг.
Я отворачиваюсь от него, но он хватает меня за запястье и останавливает.
— Отец болен, а Массимо просто делает то, что должен делать. Не держи на него зла и послушай, что он скажет.
Я в гневе выдергиваю запястье и, не говоря больше ни слова, иду в гардеробную. Больше мне нечего сказать. Меня взяла в заложники моя собственная семья. Вынудили расстаться с друзьями, даже не попрощавшись. Но не это самое болезненное, а то, что меня оторвали от человека, которого я необъяснимо люблю.
Глава 31
Гаврил
Оак сидит за столом, когда я врываюсь в его кабинет. Он поднимает голову, нахмурив брови.
— Что случилось, Гэв?
Он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, когда что-то не так.
— Где она? — спрашиваю я.
Он качает головой.
— Где кто?
— Камилла.
Его глаза сужаются.
— Тебе-то что до этого?
Я обнажаю зубы, из моего горла вырывается рычание.
— Не играй со мной в игры, Оак. — Я сжимаю кулаки, зная, что вот-вот сорвусь. — Скажи мне, где она, черт возьми.
Уже три дня она не отвечает ни на мои сообщения, ни на звонки. Я думал, что она играет в игры, так как были выходные и она, вероятно, была занята с подругам, но когда Камилла не пришла на занятия сегодня, я понял, что что-то не
