штопала их мир, разваленный войной. Тинбо пожалел, что ему придется все-таки сказать ей…
– Тайрин, – начал он тут же, боясь испугаться, передумать, послушать голос разума, а не сердца. – Когда закончится снегопад?
– А что? – Она подняла на него глаза. Она сразу поняла, он увидел это.
– Я пойду в столицу.
– Зачем?
«Ну вот зачем ты спрашиваешь? – с раздражением подумал Тинбо. – Ты ведь прекрасно все понимаешь».
– Хочу найти ту девочку, Уну.
Он не стал лукавить. Родители тоже смотрели на него. И тогда он решил быть честным до конца:
– А еще я хочу вступить в братство, про которое рассказывал Лура. Хочу помогать тем, кто пострадал от вандербутов и вообще…
– А как же мы? Как мы тут без тебя? – мама зажала в кулаке нить, которую пряла.
Тайрин молчала.
Утром Тинбо добрел сквозь снег до Медвежьей горы. Ему хотелось подняться на нее настолько высоко, насколько она позволит. Ветер стих, и снег падал медленно и неслышно. Тинбо долго карабкался по склону, цепляясь заиндевелыми рукавицами за уступы и ледяные наросты. Вдруг склон дрогнул, накренился и начал медленно отделяться от горы.
– Ааааааааааааа!
Джангли засмеялся, поймал Тинбо и посадил на ладонь.
– Малыш Тинбо, – проворковал он нежно. – Ты спутал мою руку с горой?
– Видимо, так.
– Куда это ты собрался?
– Попрощаться, – неожиданно для себя бухнул Тинбо и тут же понял: так и есть.
Джангли смотрел на него улыбаясь. Он весь был присыпан снегом. Белая шапка волос, белые брови, по сугробу между шипами на спине. Дивная живая гора.
– Тебе не холодно? – спросил Тинбо.
– Мне не бывает холодно.
– А не скучно?
– Скучно мне тоже не бывает. Но если ты вдруг отправишься искать девочку по имени Уна, возьми меня с собой.
– Зачем?
– Я тоже должен кое-кого найти. Одну маленькую глупую девочку, которая задолжала мне книжку.
– И что ты с ней сделаешь? Съешь, как грозился? – усмехнулся Тинбо.
– Она взяла у меня книгу и не вернула, – проворчал Джангли. – Никто не может так поступать с джангли. Можно оставить книгу себе, но тогда ее надо заслужить. Вот как твоя сестра, например.
Тинбо помолчал. Идти к Уне с Джангли, конечно, будет быстрее, но вот затеряться в толпе в случае чего вряд ли получится.
– А Тайрин знает о твоем плане?
– Нет. Скажи ей.
– Ну уж нет! Она меня-то вчера чуть не убила, когда я сказал, что ухожу. А за тебя вообще голову снимет. Говори с ней сам.
Джангли посмеялся и спустил Тинбо на землю.
– Ты правильно решил, малыш Тинбо. Твое сердце полно ею до краев, и если эту любовь из него не выплеснуть, она перебродит, станет горькой и отравит тебе кровь.
Тинбо кивнул. Он сам чувствовал именно так.
* * *
Кирилл Рогов уже целый час смотрел на Кьяру. Он прочитал все, что смог найти в библиотеке ШДиМ про Суэк и его историю, полную странностей и противоречий, загадок и тайн, он нашел ее остров, дрейфующий между мирами по Круговому проливу, он погладил бок туатлина, кружащего вокруг острова, он добрел до затерявшейся среди холмов деревушки – и вот уже час он лежал в траве и смотрел на темноволосую девушку с глазами цвета моря, которая играла с маленькими девочками в какую-то замысловатую игру в камешки. Он смотрел и не мог заставить себя подойти. Нет, он не боялся. Не робел. Но ему так нравилось лежать в этой высокой траве, на теплой земле, смотреть на Кьяру, как она смеется, как горят ее глаза, как ловкие пальцы ловят морские камешки. Он знал, что смех оборвется, когда он подойдет к ней, что взгляд потемнеет. Он пришел, чтобы забрать ее из этого мира, от этих детей, от туатлина и его моря. Потому что она пряха. Так Алехин сказал, так Мия сказала, и Си тоже. Ее место здесь, но она должна пойти с ним. Сможет ли он найти слова, чтобы убедить ее? Кирилл не знал.
Кьяра сказала что-то Ньюке-Чоль, та кивнула и убежала в одну из хижин, но скоро вернулась вновь, неся толстую книгу. Кажется, именно эту книгу Кьяра нашла в пустой хижине на крохотном острове, когда они плыли на туатлине искать Арсеньева. Кирилл помнил, что страницы в книге были пустые, но, похоже, Кьяра исписала их все. Малыши расселись вокруг Кьяры прямо на земле. Здесь все еще было тепло, хотя стояла глубокая осень. Кьяра раскрыла книгу и начала читать. Кирилл вздохнул, поднялся и пошел к этому тесному уютному кружку. Чем ближе он подходил, тем отчетливее слышал Кьярин голос. Она читала детям сказки.
* * *
Дерево затрещало сухо, медленно и нехотя, но треск нарастал, заполнял собой все небо, оглушал. Когда, высушенный временем, старостью и усталостью, древесный исполин упал на заброшенный тракт, земля вздрогнула и чуть-чуть покачнулась. Тшула прикрыла глаза. Си с тревогой наблюдала за ней. Хотела смолчать, но не выдержала:
– Ты уверена, что так надо? Что это правильно?
– Я никогда в жизни не была так уверена, – сказала Тшула.
Сильные, рослые атуанцы уже рубили ветки, распиливали на одинаковые поленья, складывали аккуратными рядами. Бунгва сказал, что древесину отвезут в ближайший город и продадут. Купят на вырученные деньги все необходимое, чтобы построить новые дома. Например, стекло, чтобы вставить в окна. Ведь теперь в их лесу будет гулять ветер. Си заметила, что многие старухи плакали, а старики сердито переговаривались. Они косились на Тшулу и Си, но не смели высказать недовольство достаточно громко. Си было не по себе, но ни за что на свете она бы в этом не призналась. Тшула положила ей на плечо тяжелую теплую руку.
– Пойдем, – сказала она.
Си не спросила куда. Она вообще почему-то не могла ни о чем толком спросить у Тшулы. Они даже не обсудили как следует ее сны!
– Тебе так срочно нужна была Тайрин, – сказала Си. – Но сейчас ты больше не торопишься найти ее.
Тшула кивнула. Си не сводила с нее глаз.
– Ты очень убедительно молчишь, – хмыкнула Тшула. – Тайрин я больше не нужна, она научится прясть без меня, и этот лес – не ее земля.
– Но раньше ты думала…
– Раньше Далва был жив.
Они уходили все глубже в лес, и стук топоров уже почти не был слышен, напоминал стук дятла.
– А теперь у Тайрин другая судьба. Она учится прясть на перевале Чок, на своей родине, рядом с ней любящие люди, и это правильно.
– Значит, я могу идти? – напрямик спросила Си. – Тебе больше не нужна моя помощь, чтобы вернуть сюда Тайрин?
Тшула остановилась, долго разглядывала Си, но та не
