Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Фридрихович, - сказал Артанский фюрст, - не вы первый, кто послушно побежал за подвешенной перед носом морковкой, и не вы последний. Главное, что на Восточном фронте ваша война была несправедливой и захватнической, а на Западе вы нанесли по агрессору упреждающий удар, ибо так называемый «План номер семнадцать» предусматривал непрерывное и безудержное наступление французской армии до самого Берлина. В силу этого я решил оказать вам посильную помощь в одолении врага. Позвольте представить вам генерал-полковника Гейнца Гудериана из сорок первого года - отца германских бронетанковых войск и прочая, прочая, прочая. Личность он весьма неоднозначная, но, несомненно, талантливая. Некоторое время назад я сцапал его к себе в плен и на какое-то время позабыл о его существовании, ибо тогда мне было не до него. Это у вас тут я вел себя деликатно, почти нежно, а в мире Второй великой войны мне приходилось рубить наотмашь, затаптывать горящие угли и испепелять города, население которых радостно приветствовало германских завоевателей. При этом, за исключением самых тяжелых случаев, я стремился не убивать германских солдат и офицеров, а брать их в плен, захватывая вместе с ними технику и вооружение... Потом у меня открылась возможность заполучить еще более совершенные образцы, и я изменил некоторые свои планы. Всех этих людей, артиллерийские орудия, бронированные боевые машины и прочий инвентарь, я готов передать вам, при том условии, что эти люди никогда не вернутся в родной мир. Подобное должно быть исключено. Кстати, герр Гудериан - это настоящий военный гений, не чета Мольтке-младшему и надутому зазнайке Гинденбургу. Также он большой специалист по поедателям лягушек. Один раз в своем мире он уже ставил французскую армию и англичан вверх тормашками, после чего в поверженном Париже германские войска маршировали на параде победы.
- Друг мой Сергий, - до слез расчувствовался кайзер, - вы опять делаете мне незаслуженный подарок. А ведь я и вправду был так грешен, что сейчас об этом стыдно даже вспоминать...
- Что было, Вильгельм Фридрихович, то уже прошло и быльем поросло, - ответил Серегин. - Самое главное, вы согласились на справедливый мир между Советской Россией и Германией, после чего ваша жизнь началась с нового листа. И хватит об этом. Сейчас необходимо определить, как с учетом моей помощи уложить Францию на лопатки в одно касание. Гейнц, а вы что можете сказать по этому вопросу?
Гудериан в это время внимательно изучал висящую на стене кабинета карту Западного фронта.
- Удар должен быть абсолютно внезапным и неотразимым, на том участке фронта, где никто такого удара не ждет. Если у герра Сергия в трофеях наберется техники хотя бы на пару дивизий, то я бы ударил вот так... - сказал он, отчеркивая пальцем пологую дугу южнее Парижа от Мюлхаузена (ныне Мюлуз) в Эльзасе до Руана на побережье Ламанша.
- Техники наберется, Гейнц, об этом не беспокойтесь, - сказал я. - И, более того, я скину вам, то есть кайзеру Вильгельму, весь перетрофеенный советский бронехлам, который придурок Павлов разбросал по полям западной Белоруссии. В ваше время панцеры типов Т-26 и БТ уже не выдерживают никакой критики, а на полях Первой Великой Войны они наверняка будут чувствовать себя королями.
- А не слишком ли это авантюрный план, господа стратеги? - обеспокоенно спросил кайзер
Вильгельм.
- Не слишком, ваше королевское величество, - уверенно отрезал Быстроходный Гейнц. -Едва только мы сломаем Бельфор и углубимся на французскую территорию хотя бы на две сотни километров, как вражеский фронт начнет превращаться в жидкий кисель, и вот тогда к наступлению должны подключаться другие армии, которые погонят потерявшего уверенность врага, расширяя прорыв. Даже если запала у механизированных частей хватит только до Орлеана, это будет означать крах правого фланга Западного фронта и полный развал управляемости, тем более что войска на этом участке в основном даже не французские, а американские. Подтягивание пехоты к подвижным частям и пополнение запасов топлива и боеприпасов в таком случае произойдет гораздо раньше, чем маршал Фош успеет перегруппировать и привести в порядок свои войска, расстроенные экстренным отступлением. Вопрос только в том, как на первом этапе сражения буквально в несколько часов, сломать французскую крепость Бельфор, преграждающую путь ударной группировке. Ведь если возиться местными темпами, то никакого стремительного прорыва не получится, а выйдет еще один Верден. Вот если бы герр Сергий подбросил нам хотя бы одну эскадру «Штукас» вместе с пилотами и техническим персоналом, дело бы выглядело уже не таким безнадежным...
- Ну, Гейнц, - развел я руками, - чего нет, того нет. Захватывать аэродромы мне пока еще не приходило в голову.
- Все когда-нибудь приходится делать впервые, - пожал тот плечами. - Вы, герр Сергий, только попробуйте, и, я уверен, вам это понравится...
- Ну хорошо, Гейнц, - сказал я, - ради вас я готов на такой эксперимент. Все одно это будет минус там и плюс здесь.
- Э-э-э, господа, а что такое «Штукас»? - растерянно спросил кайзер Вильгельм.
- «Штукас», - назидательно произнес Гудериан, - это такой аэроплан, предназначенный для того, чтобы с пикирования метко кидаться бомбами массой до одной тонны. Если вам мешает вражеская крепость или, предположим, дредноут, находящийся в радиусе досягаемости этих машин, то это как раз то, что прописал доктор. Одна тяжелая бомба в снарядный погреб - и гарнизон мелкими клочками летает под облаками...
- Именно так, друг мой Вильгельм, - подтвердил я. - Правда, в мире четырнадцатого года ваш брат-близнец обошелся без «Штук», подвешивая тяжелые бомбы массой до пяти тонн под «цеппелины». Кончилось в итоге все так, как и сказал генерал Гудериан: одна из бомб угодила в снарядный погреб, после чего крепость выкинула белый флаг. Но вот что я вам еще хочу сказать. На завершающем этапе этой войны должны быть исключены любые действия, способные привести к массовой гибели гражданского населения и применение химического оружия. Также должны быть строжайше запрещены грабежи, изнасилования, убийства безоружных, поджоги домов, и все прочие безобразия, на которые так горазда германская солдатня, и наказание за эти преступления против гражданского населения должно быть установлено даже строже, чем за такие же деяния, совершенные в мирное время на собственной территории. В противном случае я на вас серьезно обижусь, а, как вы уже знаете, пережить мою обиду способен далеко не каждый. Я помогаю вам не против французского народа: мужчин, женщин и детей, а против безответственных политиканов, бездумно развязавших войну с многомиллионными жертвами. Только так, Вильгельм Фридрихович, и никак иначе.
Восемьсот тридцатый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
