Я беру друга за локоть, надеясь, что с моей стороны это было не слишком грубо, и поворачиваю его к себе. Я отпускаю его руку, пока он никак не среагировал.
– Что ты имеешь в виду? – обеспокоенно отзываюсь я.
Аарон вздыхает, и изо рта у него идет пар – на улице довольно холодно для осенней Флориды.
– Я не уверен в Брисе, – произносит парень, и я отмечаю, что интонации у нас схожи – мы звучим встревоженно.
– Я в нем тоже не уверен, – нервный смешок дает о себе знать.
– Ты не понимаешь, – Рон вновь спускается, равняясь в росте со мной.
Я закрываю лицо руками, протирая его, но когда убираю ладони, мой голос слышится тверже и жестче.
– Тогда объясни мне.
– Будь с ним осторожен, – быстро отвечает мне Рон, подаваясь чуть вперед. Он говорит прямо у моего уха: – Не думаю, что все так чисто, не думаю, что он так быстро согласился отпустить Сэм. Возможно, у него есть план.
Тогда Аарон выпрямляется, и мысли, которые атаковали меня со вчерашнего дня, проносятся вихрем у меня в мозгу. Что, впрочем, не к добру. Я не знаю, что готовит для меня этот праздник, но я безумно надеюсь, что никто больше не разлучит меня с Сэми. Больше никто не посмеет.
Вместе мы заходим в теплое помещение. Здесь просто огромное количество цветов и растений, играет ритмичная песня Олли Марса, под которую пара цыпочек пританцовывает. В углу я вижу экс-мера; он общается со своими коллегами, они поднимают бокалы, чокаясь. Официанты разносят напитки и угощения. Один из них подносит нам шампанское, и Аарон берет два бокала, чтобы один передать мне.
– Рад тебя видеть, Джер, – знакомый голос звучит очень близко, и я поворачиваю голову.
К нам приближается мистер Джон Галлахер. Он протягивает мне ладонь, а потом и своему сыну, и мы с огромным уважением пожимаем ему руку. Разговор завязывается сам собой.
– Мистер…
– Просто Джон, – перебивает меня отец Аарона, неободрительно цокнув языком. – Так и не научил тебя за все эти годы, как обращаться ко мне.
Он смеется вместе с Роном, а я могу лишь скромно улыбнуться. И все еще чувствую себя неловко. Я, конечно, виделся с ним по приезду из Испании – и с Джоном и с его женой, однако у меня такое чувство, что сегодняшний вечер пойдет наперекосяк. Галлахер старший говорит что-то еще, чему я продолжаю сдержанно улыбаться и кивать головой в такт его словам, но потом он озирается в поисках кого-то.
– А моей невестки все нет, – отмечает Джон, на что Аарон спешит ответить:
– Они с Самантой переодеваются внизу, в подвальной комнате. Ты же знаешь, пап, женщины приходят в сапогах и пальто сюда, а поднимаются наверх в летних платьях и босоножках, – отшучивается друг, но это действительно правда.
Галлахер старший поджимает губы, соглашаясь. Он отдает рядом стоящему официанту пустой бокал, забирает с соседнего подноса полный, и, приподняв его вверх, желает нам хорошего вечера, после чего скрывается в толпе разодетых и хорошо пахнущих людей. Не знаю, в какой момент эта толпа расходится, или, может, я только сейчас замечаю в дальнем конце Сада Бриса в светло-голубом официальном костюме. Макензи держит на своих руках мою дочь. Она, такая маленькая и беззащитная, и он, подонок, прижимает ее к сердцу. Потом отодвигается и улыбается, глядя на нее, дергая за одну из двух длинных ее косичек. Аарон замечает, куда я смотрю. Друг кладет свою руку мне на грудь, удерживая от необдуманных поступков. Я знаю, что мои глаза горят, я же могу видеть, как он общается беззаботно с гостями, обнимая моего ребенка. Моего ребенка! Какого черта?! Он и так получил Сэми на свой день рождения! Отбросив руку Аарона, я все же продвигаюсь вперед широкими шагами. Во мне бурлит ярость и гнев, но я прячу все это глубоко внутри себя, потому что Брис не один. Свой самый наивный взгляд устремляет на меня Даниэль. Она хлопает радостно в ладоши, улыбается, показывая свои редкие зубки, и дрыгает ножками, чем привлекает внимание Бриса к гостю, который недавно появился в Саду, но который играет в его жизни немаловажную роль.
– Джереми! – девочка ахает и радушно приветствует меня, пытаясь выбраться из объятий Бриса, чтобы скорее попасть в мои.
Хорошее настроение Макензи рассыпается на куски. Естественно, я забираю у него ребенка, и он даже не пытается протестовать. Я поворачиваюсь сразу к его гостям: это – молодые девушки и парни, что с любопытством меня рассматривают. Наверное, они думают, какого хрена я забираю у Бриса дочь его девушки…? Да мне, в общем-то, плевать, о чем они размышляют.
– С днем рождения, – поздравляю я невесело Макензи.
Он так же, слегка приподняв губы, кивает. На самом деле, ему безразличны мои торжественные речи. Поэтому, я спешу откланяться и уйти прочь. Мы с Дани пробираемся через десятки людей к кэнди-бару. Она очень крепко обвивает мою шею своими худенькими ручками. Я кружу ее по залу, не смея отвести взгляд от ее прекрасного лица. Я ищу в нем еще какие-нибудь схожести с моим.
– Это очень вкусный кекс! – оценивает Дани с забитым ртом сладкое, которое я дал ей минуту назад и от которого осталась только обертка.
Я забираю ее у девочки и выбрасываю в специально подготовленную для отходов урну.
– Смотри, – я указываю на стол, – мы можем попробовать шоколадные конфеты, бисквит и маффины. Как ты на это смотришь?
Хитро мне улыбнувшись, Дани загибает руки. Интересно, как она отреагирует, узнав, что я – ее папа?
– Мама мне не разрешает есть много сладкого, – признается мне шепотом, приложив ладошку к моему уху.
Я искренне гортанно смеюсь, проходя с нею к следующему столу, заваленному всякими вкусностями. Хватаю пирожное и предлагаю его ей.
– Не переживай. Сегодня за все, что ты съешь, отвечаю я.
Ее глаза светятся восторгом, после чего она забирает у меня желанную сладость, принимаясь пачкать руки и рот, кушая ее. Я не могу не смотреть на нее, это ведь настолько восхитительный ребенок! Я думаю о годах, проведенных в Испании, и о том, что Саманта лишила меня возможности слышать ее первое слово, видеть ее первые шаги, слышать, как Дани еще в младенчестве заразительно смеется над самыми простыми вещами. Но я теперь так хочу все это наверстать, хочу ходить с ней в сад, знакомиться с ее друзьями, узнавать о ее успехах. И никто меня в этом не остановит.
– Какая милая девочка! – Мама появляется неожиданно; она приглаживает спереди пышную серую юбку платья Даниэль и улыбается самой своей фальшивою улыбкой.
– Привет, мама, – сухо салютую я.
– Здравствуй, сынок! – ее речь наполнена нотками наигранного веселья. – Ну, что, репетируешь роль отца?
Я и есть отец. Внутри меня поднимается буря, и я не знаю, как ее утихомирить. Мне ужасно не нравится, что родители тоже приглашены, но мне нужно это вытерпеть. Я просто-напросто решаю ей ничего не отвечать. Но мать не умеет оставлять людей в покое.
– Тебе очень идет, дорогой! Я надеюсь, вы с Кайей уже скоро подарите нам с твоим папой внука.
