в том, что целая нация моментально перестанет быть той, какой являлась многие годы? Что не придет новый кесарь? Это Истинный король может быть один, а лжецов найдется сколько угодно.
Командиры молчали оттого, что король повысил голос.
– Печально, но вы правы, Ваша Истинность, – отозвался Лоретт на другом конце стола. – Нам предстоит идти до Дроттнинга. Вам предстоит идти. Войти в зал Славы и самолично сломать ложный молот. Будь эта война обычной, в подобном пафосе никто бы не нуждался. Но это Великая война, и пусть она уже закончится.
После совета Илия позвал Федотку на обед. Он силился его убедить вспомнить каждую мелочь. Но поэт стеснялся даже притрагиваться к пище в присутствии монарха. О том, чтобы делиться впечатлениями последних дней, речи не шло. Последнюю горсть былой харизмы поэт потратил на просьбу обращаться к нему по-свойски на «ты». По дороге из Радожен он где-то растерял свое очарование, фиглярство и искристость.
– Ваше Величество Илия I, я так не могу, – наконец выдохнул он, отставив столовые приборы, так и не использованные. – Можно я пойду? Кусок в горло не лезет.
Илия даже поперхнулся от его эмоциональности, вспыхнувшей так ярко на фоне его угрюмого вида.
– Ты не переживай. Или есть о чем? – вскинул бровь Илия.
Тот помаялся, повертев носом, а потом мученически посмотрел на короля.
– Как сказать, конечно есть.
– Так поделись.
Федотка закусил щеку и запыхтел.
– Только можно будет потом эскалотское подданство принять?
– В целом можно, а там посмотрим. Что натворил? – спросил Илия, не отвлекаясь от обеденных блюд.
Поэт еще раз громко и протяжно выдохнул, едва ли не простонал.
– Да в том-то и дело, что ничего.
– Ничего не натворил и сбежал из страны? – скептично подытожил Илия.
– Да кабы во мне дело было, – он виновато взглянул на Илию, словно следующие слова были запретны, предательски запретны. – Что-то не так с этим ритуалом.
Кусок утки замер, зажатый между зубами Илии. Король перестал жевать и взглянул на поэта.
– Подробней.
Федотка поднял с колен белую салфетку и положил на стол, чтобы теребить ее край в пальцах. Так ему было спокойнее признаваться:
– Мы с рыцарем Трувером готовили ритуал. Ну как готовили: я у него, можно сказать, на подхвате бегал. Он постоянно ездил с матушкой Рогневой по селам, по весям, по заводам. Ну, и я хвостом с ними. Рыцарь расспрашивал о поверьях, о гаданиях. Чего только не спрашивал! Попросил меня у агнологов текст Пророчества этого, ну, вашего, – он кивнул в сторону короля, – забрать. Я ему принес. А он сидит, какие-то таблицы чертит, что-то там с чем-то соединяет.
– Ну? Соединил? – подогнал его Илия.
– Соединил. Приносит мне рукопись и говорит, что это, мол, сказка. Ее надо опубликовать во всех газетах, прочесть по телевидению и радио. Но только чтобы я подписался.
– Ага, – недовольно промычал Илия и тоже отложил вилку и нож.
– Я не очень такое люблю… Воровство это. Я такое не приветствую.
– О чем сказка? – с раздражением спросил Илия, хотя с текстом уже ознакомился.
– Так о Рогневе Бориславовне и вожде Кургане. Как она искала способ его разбудить.
– Разбудила? – Вопрос короля прозвучал, как низкая тревожная нота перед кульминацией.
Федотка замялся и скомкал салфетку в кулаке.
– На этом сказка закончилась. Вот она все сделала для ритуала и… И все.
– Так, – почти шепотом сказал Илия и подхватил со стола колокольчик.
На звон пришел слуга. Илия потребовал срочно созвать советников, дозвониться сэру Труверу и потребовать его ждать у телефона короля.
– Зачем он велел раздать всем патроны? – боязливо спросил Федотка.
– Ищет проводника Кургана, – предположил Илия самое очевидное. – Наобум. Временем-то не располагает. Ты тоже его получил? Патрон?
По телу поэта пробежала такая крупная дрожь, что он передернулся.
– Да, но выбросил в поле по дороге.
Скулы Илии свело от худшего предположения, которое король тут же озвучил:
– Будем надеяться, что проводник – не ты.
От мысли о подобной чести Федотка обхватил себя руками и согнулся, словно у него скрутило живот.
– Грядет что-то дурное, – затравленно произнес Федотка. – И я не хочу при том присутствовать.
– С чего ты решил, что дурное? Думаешь, Тристан допустил бы подобное? – не поверил ему Илия.
– Вы не понимаете, – Федотка побледнел, его румянец отхлынул от лица, а глаза в ужасе глядели на короля. – Он не понимает. Сначала рыцарь Трувер нехотя исполнял ваш приказ, но чем дальше, тем больше увлекался. Он работал, знаете, как… как поэт. Как художник – так воодушевленно работал.
Федотка говорил, а королю делалось страшно.
– «Вдохновенный кукловод», – шепот Илии не улетел дальше его носа.
Потому Федотка переспросил:
– Простите, что?
– Почему ты думаешь, что грядет дурное? Почему ты сбежал? – требовательно допытывал король.
Федотка развел руками, пожал плечами и прислонил пальцы к солнечному сплетению.
– Нутром почуял.
В дверь постучали, Илия пригласил.
– Совет созван, Ваша Истинность, – доложил слуга.
– Труверу дозвонились? – грозно спросил он, не оборачиваясь.
– Прошу прощения, Ваша Истинность, нет.
– Продолжайте, – рявкнул король, вставая, и указал на Федотку. – Ты идешь со мной.
Федотка вскочил из-за стола и поторопился следом, едва не сбив с ног прислугу. В зале собрался весь Совет – длинный стол оброс большим количеством стульев, и каждое место было занято. Илия сел в кресло во главе.
– Во сколько сегодня церемония в Радожнах? – без приветствий спросил король.
– Через полтора часа, Ваша Истинность, – ответил секретарь.
У входа послышался шум. Федотка опять пытался пройти через охрану. Илия мельком подумал, что можно сменить гражданство, но не изменить манерам.
– Пустите его, – приказал Илия. – Свяжитесь немедленно с Трувером!
– Что передать, сир? – безропотно спросил секретарь.
– Чтобы остановил все и не действовал без приказа, – ответил король.
В зале царила суета, присутствующие переговаривались, не стесняясь. Первый Советник обратился к королю:
– Ваша Истинность, в чем чрезвычайность совета?
– Пока не знаю, – бросил Илия.
Первый Советник всем видом выразил недоумение.
– Сир, это странно. Очень странно! Не сочтите за дерзость, но, глядя на кесаря Рольфа, мы испытываем некоторое опасение. Ваше самочувствие пугает нас не меньше.
– Самочувствие?! – взревел Илия, ударив кулаком по столу и вставая во весь рост.
Он обратил на себя всеобщее внимание и погрузил зал в оцепенение.
– Вы полагаете, мне нужно раздеться догола и пять раз присесть, вытянув руки, чтобы Главный лекарь перед всем Советом подтвердил мою вменяемость? – гремел король.
– Сир…
– А я полагаю, что сегодня в Радожнах произойдет нечто бесповоротно ужасное! – закончил Илия.
Множество глаз смотрели на Илию, ожидая объяснений. Но Первый Советник не удержался:
– Не сэр Трувер ли тому причиной?
Что ему на это ответить?
