Она стоит неподвижно, глядя прямо перед собой, как будто увидела привидение.
Я прослеживаю за ее взглядом и съеживаюсь.
Она выглядит так, будто увидела привидение, потому что смотрит прямо на него. На стене висит фотография Мэгги размером восемь на десять, сделанная за несколько недель до ее смерти. И это еще не все. Когда Эшли поворачивается, чтобы осмотреть остальную часть моей спальни, то останавливается, чтобы задержаться на каждой фотографии моей жены — мертвой жены. И их много. Блядь.
Я подскакиваю к краю кровати.
— Эшли.
Ее имя звучит как мольба. Так много за что нужно извиниться, так много слов утешения, которых она заслуживает, но я не могу найти ни одного из них. Поэтому делаю следующую лучшую вещь и подхожу к ней, прижимаю девушку к своей груди и держу так крепко, как только могу.
«Пожалуйста, Мэгги, дай мне это. Позволь мне оставить ее. Не заставляй ее убегать».
— Уже поздно, — говорит Эшли печальным шепотом.
Я целую ее в макушку и бормочу что-то в знак согласия.
— Отпусти меня, Бен.
— Нет.
Я ожидаю, что она отстранится, но вместо этого Эшли крепче обнимает меня, и чувствую, как она немного расслабляется.
— Прости…
— Перестань извиняться, — говорит она.
— Приходи сегодня вечером.
— Я не могу. Мне нужно работать.
— Приходи после работы. Я буду ждать тебя.
— Будет поздно. Я буду измотана.
Мой пульс учащается, когда я чувствую, как она ускользает все дальше и дальше.
— Я увижу тебя завтра в церкви?
Она, кажется, обдумывает это, затем кивает.
— Я буду там.
Я немного выдыхаю напряжение, которое держал в себе, но все равно чувствую, что отпустить ее — ошибка.
— Выбрось все из головы, хорошо? Если есть что-то, о чем ты хочешь поговорить, пожалуйста, поговори со мной. Я справлюсь с этим, обещаю. — Откидываюсь назад и стараюсь смотреть ей в глаза, когда говорю: — Дай мне слово, что ты больше не сбежишь.
Ее улыбка дрожит.
— Обещаю.
Я отпускаю ее, отступаю назад, и девушка не тратит время на то, чтобы надеть туфли и носки. Эшли выбегает из комнаты, как будто та охвачена огнем. Не то чтобы я винил ее.
ГЛАВА 21
ЭШЛИ
Не знаю, почему я удивляюсь, когда в воскресенье утром прихожу в церковь и обнаруживаю, что Кэти ждет меня с хмурым выражением на слегка накрашенном лице. После того, как провела ночь с Беном в пятницу и была напугана миллионами фотографий Мэгги в его спальне в субботу, я решила, что мне будет полезно оставить некоторое пространство между нами на двадцать четыре часа.
Я была неправа.
Я пошла прямо домой и не смогла уснуть, думая о его руках на моем теле, его рте на моей груди и его языке у меня во рту. Беспокойная, я убирала всю нашу квартиру и стирала, пока моя смена не началась в субботу днем. Бен написал мне дважды: один раз, чтобы спросить, как прошел мой день, и второй, чтобы пожелать мне спокойной ночи, как раз за три часа до окончания смены, так что я знала, что не смогу забрать назад свой отказ пойти к нему домой, даже если мне этого хотелось. Плохо.
Я пришла домой с работы в три часа утра, приняла душ, вздремнула два часа, затем встала, как следует напившись кофеина, и вот я здесь, чертовски нервничаю, чтобы посмотреть на Бена, и сталкиваюсь с гребаной Кэти.
— Вижу, ты решила объявиться?
— Это мое стояние здесь выдало это? — Тупица.
Она сжала челюсть.
— Ну, у нас новый встречающий, так что ты нам сегодня не нужна.
— Меня это устраивает. — Я пожимаю плечами и направляюсь к святилищу, чтобы занять свое место, хотя и на тридцать минут раньше.
— Не забудь свой бюллетень. — Ее голос полон сладости злой девчонки.
Я закатываю глаза и поворачиваюсь, чтобы взять предложенный бюллетень, но как раз перед тем, как мои пальцы касаются его, она роняет его на пол.
— Это лучшее, что у тебя есть? — Я наклоняюсь, чтобы поднять его.
— Я подумала, что на коленях тебе удобнее всего, — шипит она.
Я смотрю на нее снизу вверх. С этого ракурса у нее прямой обзор спереди моего свободного топа. По широко раскрытому, шокированному выражению ее лица я точно знаю, что она видит — мое декольте, усеянное засосами.
С понимающей усмешкой я встаю в полный рост. С моими каблуками я на добрых десять сантиметров выше ее.
— Думаешь, это оскорбление? Мне нравится сосать член. Я не стыжусь этого. Возможно, и ты захочешь вытащить член из своей задницы и засунуть его в свой вечно орущий рот. Может тебе это понравиться. Ты окажешь миру услугу, если займешь свою глотку, доставляя удовольствие мужчине, вместо того, чтобы нападать на другую женщину за это.
— Ты называешь себя женщиной. — Она с отвращением оглядывает меня с ног до головы. — Меня от тебя тошнит.
— Потому что я так одеваюсь, у меня грязный рот или потому что я сосу член?
Она подходит ближе и шепчет, что странно, потому что мы единственные люди в комнате:
— Я тебя раскусила. Я знаю, почему ты здесь.
Я смеюсь.
— О, это должно быть интересно.
— Ты послана Сатаной, чтобы запутать и ввести в заблуждение пастора Лэнгли.
— Вау. — Признаю, что быть обвиненной в сотрудничестве с Сатаной больнее, чем когда меня называют грязной за то, что я наслаждаюсь минетом.
— Я раскусила тебя, и скоро он тоже.
«О, он уже отлично продемонстрировал на мне свои зубы».
Я поджимаю губы, чтобы удержаться от смеха.
— Если бы у тебя была хоть капля уважения к нему и этому заведению, ты бы убралась отсюда прямо сейчас.
— Что здесь происходит?
Глаза Кэти расширяются при звуке голоса Бена. Я тоже оживляюсь, радуясь возможности увидеть его после целого дня разлуки. Это так нелепо, но я слишком счастлива видеть его, чтобы беспокоиться.
Бен подходит ближе, и его близость заставляет меня дрожать от жара его сильного тела рядом с моим. Но он не смотрит на меня. Мужчина стоит рядом со мной, хмуро глядя на Кэти, что говорит о том, что он слышал, что она сказала.
— Ответь мне, пожалуйста.
Она опускает взгляд злой ведьмы и сверкает своей самой правдоподобной милой улыбкой.
— Доброе утро, пастор Лэнгли. Я только что объясняла мисс Кендрик, что, к сожалению, из-за того, что она пропустила последние два воскресенья, мы были вынуждены пригласить нового встречающего и что ее волонтерство больше не потребуется.
Он все еще не смотрит на меня.
— Это правда? — Похоже, он ей
