удержался, притянул Эвелину к себе вновь, и прильнул в поцелуе. Никак не мог насытиться этими ощущениями.
- И чего это ты тут зажимаешься у всех на виду? – раздался сзади скрипучий знакомый голос – Мало того, что с пузом, так еще и непотребствами посреди двора занимаешься. Совсем стыд потеряла?
Я ощутил, как Эвелина напряглась от услышанного, и мы нехотя отстранились друг от друга. Синхронно повернулись в сторону говорившего и увидели ту самую рыжеволосую прилипалу, которую Эля назвала матерью.
- Тебя не спросила! – нахмурившись, ответила Эвелина и начала вставать с моих рук.
- А стоило бы! – рявкнула она, и тут же стушевалась, когда увидела меня. – Вольдемар?
- Для вас Вольдемар Вениаминович. – равнодушно ответил ей.
Встал за спиной Эвелины и обнял ее за талию, нежно прикасаясь к драгоценному животику.
- И вообще, - продолжил я – вас совершенно не должно волновать, где и чем занимается мать моего ребенка. Это моя прерогатива.
- Что? – осипшим голосом спросила рыжеволосая – То есть…
Она хаотично жестикулировала не в силах озвучить интересующий ее вопрос. На лице отразился то ли испуг, то ли удивление, с которым она никак не могла справиться.
- Да, – с ехидной улыбкой продолжил я – Эвелина носит под сердцем моего ребенка, вас это волнует?
И чтобы добиться лучшего результата я немного наклонился и поцеловал ее в шею. После чего мамаша совсем потеряла дар речи и отрицательно покивала головой.
- А теперь, - я отпустил Эвелину и взял ее за руку – нам нужно откланяться. Эвелина устала, и должна отдыхать.
Я потянул ее прочь в сторону подъезда, не давая шанса отказаться. Мы и так потратили много времени впустую. Я помнил предписание доктора, и действительно хотел отвести ее домой и насильно заставить поесть. А в понедельник, если потребуется, на руках отнесу в больницу, даже если будет отказываться. А вот ее мать осталась стоять на своем месте и молча провожала нас с тем же немым испугом на лице.
Когда же дверь подъезда за нашими спинами закрылась, услышал тихий смешок Эли.
- Ты чего? – удивленно спрашиваю у нее.
- Да так, мелочи! – она опять тихонько хихикнула – Просто ее лицо, после твоих слов, было таким удивленным… Спасибо!
- За что?
- За твои слова… - немого смущаясь, проговорила она.
- А я ничего такого и не сказал. – отмахнулся – Только правду! – и тоже улыбнулся.
Эвелина
Выражение лица моей матери, когда Вольдемар сказал, что я ношу его ребенка, не выходило у меня из головы. При этом мне постоянно хотелось улыбаться. Его слова наполнили меня невероятным счастьем, от которого хотелось летать.
Дома нас встретила тетя Зина. Она тоже с удивлением смотрела на Вольдемара, который не отпускал мою руку. Он буквально силком затолкал меня на кухню, усадил на табурет и с серьезным видом начал рассказывать о том, как я потеряла сознание и, что приписал доктор. Взволнованная тетя тут же кинулась тормошить холодильник и молча накрывать на стол. Она хмурилась пуще обычного, но не проронила ни слова. А я понимала, что она взволнована услышанным не меньше, чем Вольдемар, который предложил свою помощь в готовке. А моя любимая тетя, кинув на него скептический взгляд, позволила помогать, но предупредила, что пробовать он будет первым свою стряпню, мало ли…
Я наблюдала за ними, поглаживала живот, и молча улыбалась. Еще вчера, когда Вольдемар неожиданно ворвался в мою жизнь, я не знала, чем мне это грозит, и ужасно нервничала. А потом появилась мать, которую я не помнила, и добавила новых переживаний. А теперь самые дорогие мне люди вместе готовят ужин и весело обмениваются шутками. Причем сам Вольдемар непринужденно улыбается, и кажется очень счастливым.
В дверь позвонили. Чтобы не отрывать от готовки остальных, я хотела сама открыть, но тетя Зина меня остановила.
- Сиди, давай! Сама открою. А ты, – это она Вольдемару – режь мельче! И с ножом по аккуратнее, он острый!
Она вытерла руки о передник, и пошла в прихожую. Вольдемар кинул на меня украдкой взгляд, подмигнул и продолжил что-то нарезать. А через минуту в кухню вошла тетя Зина в сопровождении своей сестры.
- Проходи. – проговорила тетя, и вернулась к плите – Мы как раз ужин готовим.
- Я только за вещами. – фыркнула моя так называемая мама.
А когда наши взгляды встретились, тут же отвела свой в сторону.
- Чего это ты как не родная? – фыркнула тетя Зина – Явилась без предупреждения, и даже не расскажешь как жила все это время? Совсем от рук отбилась?
Она посмотрела на младшую сестру своим твердым взглядом, и та в ответ стушевалась, чем меня сильно удивила.
- Садись, давай, и не выпендривайся! Чай не чужая.
В этот раз моя родительница как полагается разулась и прошла на тесную кухоньку. Устроилась на табурет около окна, и слега ссутулившись молча взирала то на меня, то на свою старшую сестру. Вольдемар же помогал тете Зине, но изредка поглядывал на нас, и немного хмурился. Ну а когда стол был накрыт, я впервые осознала насколько тесно, но до жути приятно, сидеть вот так вот большой семьей за одним столом.
Мой возлюбленный постоянно прижимался ко мне и следил за тем, как я кушаю. Мне даже стало немного смешно от такой его назойливой заботы. Но на самом деле я наслаждалась этим, и отгоняла грустные мысли о том, что это может быть просто сном, от которого я проснусь утром. Мама молчала, и кидала завистливые взгляды на нас, а тетя молча кушала и украдкой улыбалась. Я знала, что она сейчас счастлива и за меня и за свою сестру, которую давно не видела.
Когда же ужин подошел к концу, родительница моя предприняла еще одну попытку сбежать, но тетя ее остановила. И куда только делась та напускная напыщенность, которую она излучала сутра? Я видела теперь настоящую младшую сестру, которая не может перечит старшей. И от этого становилось весело.
- Зинаида Степановна, - обратился Вольдемар к моей тете – спасибо за ужин, было очень вкусно!
- Так ты же сам это все и готовил! – насмешливо фыркнула она в ответ.
- Нет! – наигранно начал он возмущаться – Я только помогал шеф-повару на кухне. Поэтому основные почести только вам одной.
- Подхалим! – отмахнулась тетя Зина.
- В
