Книга Судьба принцессы - Дарья Котова

Глава 3. Яд предательства

Это было странное и давно забытое — с момента смерти отца — чувство, когда ты можешь с кем-то поговорить откровенно. Теперь у Вадериона вновь был такой собеседник. Конечно, обратной стороной было то, что отношение к нему Элиэн тоже выражала открыто, но сложно было обижаться на его искреннего котенка. Тем более, как не хотелось этого признавать, она часто была права. Ладно, она всегда была права. Элиэн, казалось, видела его насквозь: все его хитрости, ложь и даже явное пренебрежение разбивались парой слов и взглядом голубых глаз. С Элиэн ему было невероятно легко, несмотря на то, что ее фразы и поступки иногда вызывали раздражение и даже злость. Но он поклялся себе, что больше не причинит ей вреда. Она была слишком хрупкой и слабой, она не заслуживала этого. Вообще-то, он должен был ее защищать, вот только до Элиэн эту мысль Вадериону так и не удалось донести. Это злило больше всего. Когда он наконец определился, решил завоевать ее, она яростно стала отбиваться. Причем как-то однобоко: ночью, в постели, она отдавалась ему со всей искренностью и пылом молодости, сводя с ума сильнее, чем любая искусная шлюха. По вечерам они ужинали вместе, а утром так же завтракали — беседовали, иногда перебрасывались колкостями. Ему нравилась ее улыбка или озорной блеск глаз. Но вот как только дело доходило до помощи, так Элиэн тут же принимала независимую позу и уходила (хорошо еще, что не хлопая дверью — видимо, воспитание принцессы не позволяло). Вадерион полностью был убежден в ее верности, но ему хотелось быть для нее не только любовником, но и мужем, защитником. А она отказывалась от этого раз за разом. Вадерион бесился, как любой мужчина, которым бы столь грубо пренебрегла возлюбленная. Сначала он думал, что такое поведение Элиэн — это глупое упрямство и желание его поддразнить, но потом до него дошло, что она действительно не считает нужным обращаться к нему за помощью. А зачем? Слуги слушались ее лучше, чем воины своего полководца — Вадерион уже успел тряхануть Тейнол и узнать, что у них в замке сменились управляющий и чуть ли не половина слуг. Он сильно подозревал, что это произошло стараниями его милой супруги, которая только к нему была добра и искренне, остальным же было сложно завоевать ее внимание. Ей не нужна была помощь и поддержка Вадериона, она легко вела диалог с темными: могла хохотать с орчихами, чинно и холодно беседовать с дроу и слушать байки оборотней-разведчиков (парни, вообще-то, крайне неразговорчивые!). Даже когда на нее нападали (в присутствии Вадериона после случая с Лар’Шера этого больше не происходило, но у него были глаза повсюду), Элиэн легко отбивала атаки, ставя нахалов на месте. Все чаще Вадерион слышал, как ее называют Темной Императрицей, и он, прости Тьма, готов был согласиться. Когда она сидела бок о бок с ним на каком-нибудь многопафосном приеме, такая ледяная леди с взглядом убийцы, он чувствовал невольное восхищение, хоть и понимал, что его котенку это далось дорогой ценой — Последний суд. Если она вела его все эти пять лет (а проверит это было проще простого), то можно было не бояться, что Элиэн сожрет темная знать. Но все же Вадериону больше нравилось, когда она была милой и нежной, когда сидела в кресле напротив камина и заваливала его вопросами — всегда интересными. Он привык воспитывать молодежь: сначала Тейнол, потом многие талантливые оборотни, орки и дроу, из которых он составлял свое окружение, тот же Шэд. Так что опыт наставничества у него был, но Элиэн… Элиэн была особенной. Она была женщиной и женщиной умной, с интересом слушающей его часами. Никогда бы в жизни Вадерион не подумал, что будет, как павлин, распинаться перед какой-то светлой эльфийкой и наслаждаться их беседами едва ли не больше, чем сексом.

— Так в Рассветном Лесу действительно думают, что я не сплю, не ем, а только и думаю о том, чтобы захватить мир? — расхохотался Вадерион, наблюдая за тем, как Элиэн аристократически морщится — словно услышала неприличное слово.

— Не так грубо, но да. Ты для нас образ зла. Некоторые — среди паладинов, конечно — считают, что с твоим убийством исчезнет угроза миру… Вадерион, хватит смеяться, глупость же полнейшая!

— Что я зло или что меня не надо убивать?

— Все относительно, хотя со вторым утверждением я бы не согласилась.

— Не считаешь меня плохим?

— Не считаю тебя злом. Слишком абстрактное понятие. Но я действительно была удивлена, когда поняла, что ты относишься ко всему скорее как шахматист, нежели как боец.

— Ты права. — Он скрестил пальцы, глядя на нее из-под полуприкрытых век. В его багровых, почерневших почти до темноты ночи глазах отражалось пламя. — Мне нравится война, как отдельная череда боев. Я не буду врать тебе и рассказывать о том, что я не наслаждаюсь убийством людей, светлых и других эльфов и даже сородичей-темных. Но война — это не только брызги крови и безумие битвы. Война — это стратегия. Как шахматная партия. Играла когда-нибудь?

— В Рассветном Лесу эта игра не распространена, но я научилась.

— И как?

— Это мой личный позор.

Вадерион с мягкостью, под которой скрывалась сталь, рассмеялся.

— А я игрок очень хороший. И война для меня — то же шахматное поле. Я смотрю на все со стороны, поэтому мне удается увидеть, какой ход сделает противник, а также я сохраняю холодную голову. Ошибка большинства лидеров в том, что они увлекаются противостоянием. Это глупо. Можно поддаваться своим внутренним порывам на поле боя, на тренировке, но за столом с расстеленной картой ты должен следовать лишь чистой логике. Мало кто на это способен. По крайней мере, я знаю лишь одного такого военачальника. Поэтому я выигрываю все войны. Мне нравится хорошая игра, но я не хочу лить кровь лишь ради собственного удовольствия. В конце концов, всегда есть обычная шахматная доска.

Элиэн чуть склонила голову, внимательно слушая, и Вадерион даже залюбовался ею, а еще впервые в жизни подумал, что нашел кого-то, кто его понимает, но при этом не является врагом. Ведь чтобы понять, надо быть таким же. Элиэн такой же, как Вадерион, не была,